На четвёртый день пришла Дана, одна, в изорванной одежде, со свежим кровоподтеком на щеке. Мрачно усмехнувшись в ответ на все вопросы, она сказала, что тех солдат не волновало, баба она или мужик – раком всё одинаково. Ебанулся ли мир? Да он всегда был таким. Увидев, что Димы нет, Дана не взяла ни еды, ни воды, сразу потребовала патроны с пистолетом и выпустить её, чтобы она дальше отправилась его искать. С каждой их встречей Кира видел, что девушку всё меньше волнует даже выживание – только найти его. Одержимость. Мания. Так люди, потерявшие всё, осознают, ради чего была их жизнь.
– Я тебя держать не буду.
– Так не держи. Привет, Вадим. У вас водки нет? Юлька – что? А…
– Я не держу, но это самоубийство.
– Тогда дай мне доступ к радио. Скажу ему, где я.
– Есть только «Глас Пегаса». А о местоположении говорить нельзя, нас, скорее всего, прослушивают.
Кира не был против того, что в подвал бывшего клуба продолжают стекаться люди. Он не был против даже теперь, когда здесь становилось трудно дышать. Кира отдал приказ: «вести всех», и от слов своих не отказывался. Он собирался сделать всё, зависящее от него, чтобы спасти как можно больше, и никто не перечил ему. Может, помнили, как сами прятались от арестов в подворотнях, может боялись Пегаса, который послушно выходил на вылазки, а может боялись Киру.
Они обсуждали его, пряча взгляды, не понимая, что Кире всё равно. Он больше не мог их слушать. Даже когда Пегас подошёл с явным намерением высказаться, он произнес:
– Не надо. Сам.
В конце концов, человек смиряется со всем. Не получится всё ощущать, как впервые, не получится постоянно чувствовать вину. Можно только чувствовать её за то, что перестал сожалеть о содеянном. Кира делал всё, чтобы спасти их и не быть тем, кто отказывает в помощи, но лгать он не собирался. Он предупреждал:
– Места нет. Еды почти не осталось. Будет трудно.
Но ведь они соглашались сами? Кира не скрывал от них, что с каждым днем всё больше шансов, что их убежище будет обнаружено, и не гордился тем, что делал – ни тем, что выгнал того мужчину, ни тем, что убил Морозову, ничем. Он вообще не говорил об этом, но пегасовцы понимали и так – они же не тупые. Морозова была опасна – ей пришлось умереть. Тот мужик не был готов жить со всеми в мире и был социально опасен – ему не нашлось места среди них. Олег сбежал, чтобы сдать Пегаса солдатам – такие поступки не прощаются. Причины лежали на поверхности, и казалось, никто уже не помнит, каким Кира был прежде, как он боялся пистолет в руках держать. Будто целая жизнь прошла. А будто бы нет… всё изменилось, даже Пегас.