– Кто слышит? Твоя семья? – он не представлял, что говорить ей. Пегас был мессией. Она – его голосом. А он – просто Кирой, который всего лишь пытался помочь людям выжить.
– Нет. Они точно нет. Может, отец иногда тайком включает от матери. Им всё равно. У них ещё две дочери есть. Две полноценные попытки воспитать идеальную женщину. Нет. Я про мертвых. Спрашивала отца Матвея, но он тоже не в курсе. Говорит, узнаем только в том мире.
– Не стоит туда торопиться, – осторожно заметил Кира, но Мария отреагировала ещё спокойнее, чем он представлял.
– Не тороплюсь. Я знаю цену жизни. Нам её отведено слишком мало.
От неё веяло прохладой, но не колючим морозом – покрывалом из снежинок, и Киру будто окутало облако спокойствия.
– Да.
– Вам всем.
– Я не спорю.
– Никто уже не спорит, даже отец Матвей. Ты понимаешь? Если я сбегу, кто успокоит их?
– Я найду кого-нибудь. Не такого, как ты, но много ли нужно? Сама говоришь – недолго осталось.
Мария отвернулась к растению в горшке, погладила алые лепестки, и те будто ответили ей, потянувшись к руке.
– Я думала, что не буду больше молиться после того, как Господь забрал у меня Полину. Но я продолжаю – уже за неё, не за себя. Думаешь, привычка?
– Думаю, нам просто хочется, чтобы кто-то оберегал любимых. Даже там. Даже если это глупость.
– Господь с нами с детства. Многие до сих пор слышал его голос, не понимая, что это только… – она выдохнула, уперлась локтями в поверхность стола, закрыв лицо руками, – Скольким я смогла помочь?
– Достаточно, чтобы теперь помочь себе, Маш.
– Хороший ты, Кира. Таким я тебя и представляла, – она приложила к уху наушник, – десять секунд. Песня кончается.
– Позволь другим её продолжить.
Из всех вещей Мария забрала только книгу стихов и цветок – больше, видимо, её ничего в этом мире не держало. Кира передал её батюшкам, и отец Матвей заботливо, по самые глаза, укутал девушку в церковный платок.
– Если встретить кого-нибудь по дороге, молчи. Братья скажут, что ты немая сестра, тебе нужно срочно вернуться в монастырь. Хорошо?
Верный ход. Голос Марии знает вся Москва, но в лицо – никто. Это спасет её, и она отправится дальше, разнося повсюду вести о них, в новой жизни. И может листок этого цветка станет первым побегом, из которого где-то, в ином месте, расцветут зелёные сады.
Спускаясь вниз, Кира уже знал, что его там ждет: песня закончилась, но голос, неизменный, вечный голос так и не вступил. Его осудят? Он не должен был отпускать её? Кира не представлял уже, что делать. Он ждал, чтобы Пегас сказал ему, отдал этот чёртов приказ, но Пегас снова исчез – да что он ищет в этих вылазках?! Их спасение?!