С каждым днем Кира всё сильнее разочаровывался в себе, и с каждым днем всё меньше об этом думал. Он отправлял группы в вылазки, зная, что их вернётся меньше, чем было, носил Дане еду и следил за Пегасом, который уходил на закате и приходил на рассвете, не сказав никому ни слова. Словно став тенью. И, что самое странное, остальные тоже стали меньше замечать – это просто не укладывалось у Киры в голове. Он устраивал лежанку прямо у ног своего лидера, расправлял его плед, словно эта забота могла помочь хоть-как то:
«Я не знаю, что ты делаешь. Я тебя не понимаю. Если ты узнал что-то страшное, почему не говоришь? Раньше ты моих чувств не щадил. Или дело в том твоём плане? Но он ужасен, не заставляй меня даже думать об этом».
– Пегас…
– Что?
– Спокойной ночи.
– Спи, Кира.
Он не хамил, не предъявлял претензии и вообще ходил, как в воду опущенный, будто, в отличие от упорной Даны, потерял всякий смысл продолжать. О, Кира видел его таким ещё в начале, и это привело к тому, что Пегас спровоцировал нападение на станцию. Что его сейчас держит от того, чтобы сбежать и радостно погибнуть в какой-нибудь перестрелке?
– Она всё ждет? – Только и спросил он Киру.
– Ждет.
Конечно, любое ожидание рано или поздно заканчивается. Порой по счастливому стечению обстоятельств. Порой – становиться некого – или некому – ждать.
Они принесли на хвосте гром, что прежде разносился вдалеке за Москвой, и народных ополченцев.
Когда батюшка практически выскочил на него из-за угла, Кира от испуга выронил тарелку с заваренной для Даны «лапшичкой». Горячие макароны разлетелись по полу, и, если бы Кира вовремя не отпрыгнул, в море кипятка заварился бы он сам.
– Они собираются обыскивать церковь! Скажи, чтоб внизу молчали!
Чёрт. Они знали, что это произойдёт, но не так, не так быстро!
– Дана!
Он бросился к ней. Девушка не спала, из её комнаты доносился тихий голос, и это плохо, плохо, плохо, что Кира слышал его! Даже этот ночной эфир, эта колыбельная, могли стать её последними, если она не замолчит!
Дана пела с закрытыми глазами, раскачиваясь на стуле, будто бы в трансе. За два дня она не смолкла, кажется, ни разу. Кира не удивился бы, если бы узнал, что батюшка подгоняет радиоведущим какие-нибудь церковные травки.
– Дана, там солдаты. Нужно спрятаться.
Кира дёрнул девушку за плечо, но та, не открывая глаз, мотнула головой, и не сказала даже – почти пропела:
– Я ему нужна.
– Если они тебя найдут, нам всем конец!
– Они уже в дверь ломятся, – нервно заламывая руки, отец Матвей ходил по залу, то и дело заглядывая к ним.
Кира решил попробовать ещё раз.