В промежутках между выступлениями фольклорных коллективов Швиндлерман предоставлял право на песню Фредди Меркьюри, иным представителям рок-эн-рольного братства и остальной музыки. Швиндлерман оказался отличным диск-жокеем: он ставил только убойные хиты. Их школьный усилок был трофеем Холодной войны, захваченным у американцев в ходе боев. И он просто рвал небо! Басы были настолько точными, как будто вокруг концертный зал, а не сосны по кругу.
Удивительно, что местная молодёжь не тащилась от «Сектора Газа», как было принято повсюду в сельской местности, а была приучена к серьёзной музыке. И пока она, в смысле молодёжь, топтала «траву у дома» под ритмы жёсткого андеграунда, предыдущие поколения отдыхали, разливали водку и пили за молодых, искусство и сплочённый коллектив. А потом снова вступала гармонь, луна, струнные и хор. Удивительно гармоничное сочетание разных поколений, не мешающих друг другу веселиться, завораживало. Первый раз я увлёк Любу в гущу танцующих под «уван мери тикет», и потом мы практически не покидали поляну – Швиндлерман умело подливал масло в огонь. Водяной профессор так энергично закручивал твист, что было даже завидно. И под гармошку он тоже выделывал такие па из гопака, что оказался центровым танцором всей свадьбы. Не соврал мужик Конану: пил водку, веселился и веселил безостановочно. Люба танцевала грациозно. Её движения не были импульсивными, своим телом она останавливала ритм, и ритм, проходя через неё, становился более плавным. Она не лезла в центр круга, как делают многие женщины, при этом достаточно кривые, чтобы доказать свою значимость. Круг образовывался сам вокруг неё. Даже Водяной профессор оттанцовывал по дуге с её центром. Моё ЭГО распирало тщеславие: ведь это, может быть, моя женщина?! Её упругая задница только что была в моей руке? При очередной смене жанров мы с Любой взялись за руки и пошли к своему столу. Когда мы вышли из круга света, я снова запустил руку ей под платье, чтобы «проверить свой сомнительный баланс». Баланс по-прежнему оставался положительным. Я развернул Любу к себе, и мы начали жадно целоваться. В это время я задрал подол её платья, засунул обе руки под резинку трусиков и практически стащил их вниз, тиская и разводя её ягодицы.
– Давай их снимем совсем? – прошептал я ей на ухо, когда губы освободились.
– Давай, – легко согласилась Люба. – Только куда мы их денем? Повесим на сучок? – Она сняла трусики и протянула их мне.
***
Всю оставшуюся часть вечера и наступившей ночи я любовался танцующей Любой. Мысль о том, что под платьем у неё ничего нет, и об этом знаю только я, возбуждала. И я уже не сомневался в наличии кода доступа.