Примерно через час поднялся утренний ветерок, тронул струны купола, и купол зазвучал. Раньше пение птиц заглушало этот звук, а теперь. А теперь – скоро август, скоро осень, август – это уже не лето. Но пока было очень хорошо: солнечно, тепло, тихо, не считая райского саунда купола, и никого кругом, но не одиноко. Я всегда был самодостаточен. Я всегда любил оказаться на даче, когда там никого нет. Одиночество и свобода как-то связаны друг с другом? А может это одно и то же? «Жить в обществе и быть свободным от общества…» А если общества никакого нет, значит, ты свободен? Ну, да. Как Робинзон Крузо на необитаемом острове. Можно ли считать Робинзона Крузо свободным? По крайней мере, это какая-то странная свобода.
Я подумал ещё немного на эту тему, наслаждаясь запахом свежеструганных досок, который источал мой новый дом. Запах смолы прочистил мои мозги, и я пришёл к выводу, что если преодолеть воздействие социального воспитания и общепринятого способа мышления, то Робинзон Крузо реально может считаться свободным человеком. Бедняга! Он, видимо, это осознал только тогда, когда снова вернулся в цивилизацию? С грустью вспоминал свой пляж, блиндаж, попугаев и коз. Все-таки абсолютная свобода – это действительно одиночество. Только кому нужен Абсолют? Если, конечно, это не финская водка.
Часам к пяти пришёл Кукушкин. Он насторожился, когда узнал, что я весь день просидел на стуле. А я очень обрадовался его приходу.
– Это на тебя совсем не похоже? – произнёс он с заботой в голосе, которую я раньше никогда не слышал.
– Васильич, скажи. А Робинзон Крузо может считаться свободным человеком?
– По-моему, купол на тебя очень странно действует, – с тревогой сказал он. – Давай пошлём этих военных. Скажешь – не могу по состоянию здоровья, и пойдём к Швиндлерману работать.
– Да мне здесь нравится, – возразил я.
– Да ты как обкуренный! Ты же умрёшь от безделья.
– Тут куча дел. Печку надо сложить. С электричеством разобраться. И лестницу эту убрать. Зря мы её сделали. Может, Жоре и было бы удобно – прямая связь дома с подземельем, а меня очень напрягает. Так и жду, как на уровне перил возникнет чей-то лысый череп.
– Насчёт лестницы ты, пожалуй, прав, – задумчиво произнёс Васильич, по-хозяйски оглядев монументальное сооружение. – Да и детишки могут свалиться. Лестницу надо переставить туда, где была тропа, а здесь всё загородить. Только вдвоём мы с этим не справимся.
– Васильич, какие дети? – проснулся я.
– Откуда какие? Ну, сначала, конечно, девочка. Раз она так захотела.
– Васильич! Я все понимаю, но откуда ты узнал про девочку? Или это было объявлено всей деревне?