– Про нудистов не слыхал, а про баню знаю, – сказал Семён. – Когда тепло и голый, это Рай. А когда перетопил, да ещё и трубу рано закрыл, вот тебе и Ад.
– Однако, жалко, что вас не похоронили в кедах. Вы этого, Семён, явно заслуживаете, – похвалил я его гибкий взгляд на вещи. – Но баня – это тоже не сексуально. Если все женщины голые, это совсем неинтересно. Одежду придумали специально, чтобы её снимать. Правда, по-моему, слегка переборщили. Некоторые элементы, на мой взгляд, придумали зря. Стянул, к примеру, футболку и вот оно счастье (я изобразил руками весь процесс). А тут ещё и рюкзак надо отстёгивать. Или стринги. Стринги придумали зря. Вы знаете, Семён, что стринги придумали для танцовщиц канкана? До этого под юбками ничего не было. Представляете, какой это был зажигательный танец! А стрингами убили весь изначальный смысл, совершенно гениальную идею.
– Подожди, подожди, – засомневался Семён, – это же ракета для сбивания воздушных целей на низкой высоте? Такими наши вертолёты в Афгане сбивали.
– Нет. Стринги – это трусики, – пояснил я. – А вертолёты сбивают «Стингером». Что-то типа гранатомёта, только дальность больше. Но суть одна: стоит эта штуковина 3 рубля вместе с душманом, а крушит многомиллионное чудо военной техники. Суки! Лучше бы ещё одни трусики придумали. Или танец круче канкана.
– Понимаете, Андрей, – сказал Семён очень проникновенно, – когда в моем возрасте попадаешь на тот свет, вопрос лифчиков и трусиков уже становится старомодным.
– Я уже догадался, что военная тематика вам ближе. Но вы же сами хотели обсудить со мной вопрос профицита лифчиков? Мол, типа за этим и явились?
– Я не это имел в виду. Мне нужна твоя помощь. И тогда я, возможно, сумею ответить на твой вопрос, – Семён явно перешёл на официальный тон. – Только давай поторопимся, июньская ночь очень коротка, и я буду краток. После смерти я никуда не попал. Я завис между этим миром и другим. Так бывает достаточно часто: нас здесь таких много. Я не обрёл покой. Моя душа мечется: я не могу оставить Агафью Ивановну одну и уплыть за моря один. Мы с ней прожили вместе целую человеческую жизнь. Она должна была последовать за мной, но не получилось. Она колдунья. И пока не передаст свой дар Другому, её не отпустят. У нас нет родственников. Прими у неё этот дар и дай нам успокоиться.
– То есть ко мне начнут являться бесы и мертвецы и тупо меня есть? – предположил я.
– Все не так страшно, – попытался успокоить меня представитель кладбища, но его голос перестал быть сладким. – Как видишь, мертвецы к тебе уже и так приходят. И мы с тобой мило побеседовали, и про танки, и про жопы. Возможно, ты даже не начнёшь видеть ничего лишнего. Будешь только чувствовать ярче и пронзительнее. Захочешь, будешь лечить людей, не захочешь – не будешь. А уж я тебе потом, даю слово, обязательно расскажу как у них там, в раю, с лифчиками и планами на будущее.