Но Иван не дал договорить, а кинулся, прижался к двоюродному брату и, сдерживая слезы, сбивчиво принялся рассказывать обо всем, что с ним произошло.
- Ах, канальи! Ну, каковы, - сокрушался купец, но глаза его смеялись, и сам он насилу сдерживался, чтоб не захохотать. - Теперь на всю жизнь запомнишь, как с теми лиходеями дело иметь. Говорил я тебе, ведь говорил, что голыми руками их не возьмешь? А? Не верил мне, думал, ты самый умный. При этом он и не вспомнил, что сам подговорил Ивана наведаться на ярмарку и вывести лихоимцев на чистую воду, зная слабость того к правдоискательству. Иван молчал, понимая, что сейчас не время и не место выяснять, кто прав, а кто виноват. Главное - поскорее выбраться отсюда. - Ладно, попробую завтра пробиться к губернатору, если только он в городе. Острожное начальство за тобой никакой вины не знает. Справлялся уже. Отнекиваются, мол, привез тебя какой-то офицер и сдал. А в чем ты виновен и не объяснил. Знаешь, как у нас на Руси бывает? Один сдал, другой принял, а за что, про что и не поинтересовался.
- Так прямо сейчас меня не выпустят? - мигом сник Иван, и от его радости не осталось и следа.
- Без приказа не могут, сам понимаешь, поди, не маленький. Потерпи еще малость.
- Когда вызволишь? - выдохнул Зубарев и сжался, представив, сколько он тут еще просидит, если губернатор вдруг да уехал в столицу или еще куда.
- Завтра узнаешь, - развел руками Корнильев и, обняв его на прощание, вышел.
На счастье Ивана, губернатор Сухарев оказался в городе. И хотя Корнильева долго не допускали к нему, он упорно сидел в небольшой, заставленной громоздкой мебелью приемной. Наконец губернатор за несколько минут до обеденного часа вышел из кабинета, уже одетый, а следом показался генерал Киндерман, с лета находящийся в Тобольске, и какой-то молодой офицер с ним. Увидев поднявшегося ему навстречу Корнильева, Сухарев приотстал от своих попутчиков и, чуть поморщившись, спросил:
- У вас что-то срочное? Видите, я занят.
- Срочнее не бывает, - решительно ответил Корнильев, - брат мой двоюродный в острог попал неизвестно за что.
- Быть такого не может, - недоверчиво покосился на него губернатор.
- Еще как может. Прикажите проверить. Я лично справлялся, но ни комендант острога, ни в полицейской управе не знают, за что он туда посажен.
- Странно все это, - Сухареву не хотелось задерживаться, и он хотел было отправить купца к исправнику или к полицмейстеру, но тут неожиданно в разговор вмешался молодой офицер, что внимательно прислушивался к их словам.
- Не сочтите за дерзость, - почтительно проговорил он, - но я могу пролить свет на сей прискорбный случай.