- Полицмейстера Балабанова убивают!
- Кто?! - почти одновременно вскрикнули все находящиеся в кабинете.
- Солдаты ваши, - ткнул подъесаул в сторону Киндермана.
- Да что он им сделал, Балабанов? - всполошился Сухарев. - Он человек хоть и строгий, но справедливый. Зря не обидит.
- Ни за что привязались, - начал объяснять казак, - шли мы, значит, к их степенству, купцу Крупенникову. С их благородием, полицмейстером, и со мной еще двое казаков было: Ушаров и Ярков. До рогаток дошли, где Ширванский полк стоит, караул держит. Тут к нам десятка два ребят ваших, - он снова кивнул генералу, - и бегут, орут чего-то. Я еще их благородию и говорю, мол, пошли обратно, а то худа бы не хватить. А он мне: "Я тут в городе поставлен за порядком смотреть-приглядывать. Неужто побегу?" Остались мы. Те подскакивают и орут в голос: "С праздником, станишные!" Ну, мы им тожесь степенно ответили, поздоровкались за ручку. Глядь, а они все выпимши изрядненько. Один-то к господину полицмейстеру целоваться полез, а он возьми и толкни его в грудь, ну тот и грохнулся взад себя. Вскакивает и с кулаками, кричит: "Убью!". Мы его оттаскивать начали, а другие солдатики нас хвать за грудки и орут непотребное разное, даже сказывать стыдно...
- Где Балабанов? - перебил подъесаула Сухарев. - Жив он? Говори!
- Я когда лошадь чужую поймал, да поскакал сюда, то он жив был. А как там дело дальше сложилось, то мне не известно.
- Как ты мог бросить полицмейстера одного? - вскипел губернатор. - Под суд пойдешь! Как прозвание твое?
- Афанасий Смолянинов я... - растерялся казак. - Почему бросил? Я за подмогой побег, за вами...А там с ним еще двое наших осталось... Тоже побитые, как и я, - и он демонстративно вытер нижнюю губу, из которой сочилась кровь. - За что под суд? Что едва живым ушел вас упредить? Их там уже сотни две набежало...
- Едем, - кинул на ходу Сухарев, натягивая шубу. - Он что, так посреди улицы и остался? - спросил уже направившегося к двери казака.
- Да нет... - ответил тот, - во двор к оружейному мастеру Прокопию Мячикову затащили едва живого. Прокопий мне свояком приходится, так и помог. Да и ружья у него опять же в наличии...
- Какие ружья? - переспросил Сухарев, внутренне холодея.
- Как какие? Обычные, из которых стреляют. Мы и пальнули пару раз...
- В моих солдат? - изумленно поднял белесые брови генерал Киндерман.
- Поверх голов, для острастки, - переминался с ноги на ногу подъесаул. Но ежели они на приступ пойдут, ворота ломать начнут, то Прокопий, он мужик твердый, он натурально по ним стрелять начнет.