– И это тоже, – не смутился Тотмий. – Он и вправду был недоволен, но не это главное.
– Тебе не хватает школы? – спросил египтянин.
– Пожалуй.
– И ты хочешь восполнить недостающие знания и мастерство?
– Да, мастер, если этому будешь учить меня ты.
– А если нет? – Махрос хитро ухмыльнулся.
– Тогда просто не у кого.
– Может, ты и прав, – задумчиво произнес старый ваятель. – Лучшие скульпторы сейчас работают в новом городе, все, кто превосходят тебя по мастерству…
Тотмий смутился от неожиданной похвалы.
– Что ты, мастер, – торопливо проговорил он. – Я не могу судить о своем искусстве относительно других.
– И правильно поступаешь, – ответил Махрос, потирая ладони. – Ну а теперь начнем учебу, ты ведь просил обучить тебя работе с красками.
Тотмий присел на низкую скамеечку подле египтянина, а тот наставительно продолжал:
– Я полагаю, нет смысла объяснять тебе технологию изготовления красителей и инкрустаций. В конце концов, этим можно занять кого-нибудь другого – подмастерий, слуг или рабов. Но раскраску статуи не доверяй никому, если не хочешь, чтобы твой труд был утрачен. Можно быть плохим скульптором, но хорошим рисовальщиком, а не наоборот, ибо все промахи, допущенные тобой при работе с материалом, могут быть исправлены и сведены на нет при раскраске. Многие скульпторы учитывают это и берут на вооружение. Как правило, они действительно лучше рисуют, чем создают объем. С тобой же, Тотмий, – Махрос посмотрел на молодого человека и почему-то вздохнул. – С тобой дело обстоит иначе. Тебе вообще не нужны краски.
– Почему? – изумился тот.
– Взгляни на статую, – старик протянул руку по направлению изваяния Хоремхеба, – Разве не видно, какая кожа у изображаемого человека, какие у него брови и губы? Это все уже есть. Но я должен наставить тебя вот в чем: у нас не принято передавать мимику и настроение человека, это слишком суетно. Если запечатлеть всю игру чувств на лице, то чем же статуя будет отличаться от живого человека? Статуя несет вечность, взгляд ее преодолевает время и теряется в потоке звезд и пространств заупокойного мира. Ты же как будто нарочно лишаешь каменного двойника его главной особенности. Это недопустимо.
– Подожди, досточтимый мастер, – бесцеремонно вставил Тотмий. – Я много раз слышал об этом «взгляде в вечность». Но не нахожу от этого никакой практической пользы. Ведь если изображать человека, то необходимо передать все его состояние, весь внутренний поток мыслей и чувств, мимику и жизнь в лице и глазах. Иначе зачем браться за работу?
– Ты чужеземец и никак не желаешь понять того, что веками и тысячелетиями складывалось в искусстве Египта.