– Не переступай черты моего терпения, – с долей угрозы произнес Махрос.
Тотмий остановился и перевел дух.
– Я не стану дальше спорить с тобой, досточтимый мастер. Ты мудрее, опытнее и лучше знаешь эту страну, чем я. Но, прости, я не согласен считаться исполнителем чьей-то воли. Я хочу и могу сам превращать камень в плоть, преодолевая его сопротивление. Я видел скульптуры последних лет, и я нашел в них то, что мне необходимо. Я понял, что не одинок в моих поисках и желании изображать живые лица. Были ваятели и до меня, но, судя по небрежному отношению к их работам, они были отвергнуты, потому что не отвечали вековым устоям.
– Мне нечего ответить тебе, – коротко сказал Махрос. – Ты сам сделал правильный вывод на их примере. Было бы хорошо, если б ты ему последовал.
– Да, я последую своему выводу, но совсем не так, как ты думаешь. Я буду искать развитие поискам моих пытливых предшественников, которым судьба не подарила признания.
– Боюсь, ты кончишь плохо, иноземец, – сдержанно сказал мастер.
– Мне это безразлично. Лишь бы успеть сделать то, что я хочу, – Тотмий опять занялся работой.
Махрос смотрел на него и думал, машинально опуская небольшую кисточку в баночку с краской: «А ведь он и вправду ни перед чем не остановится, если будет уверен в своей правоте. И он многого достигнет. Жаль, что он не египтянин». – Тут он вздохнул, раздувая щеки, и продолжил раскраску статуи богача.
Маленькая покосившаяся хижина, стоящая на отшибе деревушки в дельте священного Хапи, где когда-то лечил девочку Хануахет, была переполнена народом. Кто не смог войти, толкался в дверях, то и дело подпрыгивая, вставая на цыпочки, вытягивая шею от любопытства и шепчась с теми, кто стоял впереди и слышал то, чего не слышали дальние.
– Это она про кого сказала?
– Неужели правда?
– Да откуда ей-то знать?
На полу убогого плохо освещенного помещения среди обступивших ее со всех сторон людей, в неестественной позе сидела Маабитури: голова запрокинута так, что затылок почти касался спины, глаза полузакрыты, руки обращены ладонями вверх, ноги подобраны под себя. При всем неудобстве позы девочка еще умудрялась говорить. Негромкий, сдавленный и по-старушечьи скрипучий голос ровно лился из ее шевелящихся губ. Лицо Мааби было расслаблено, и она походила на спящую.
– Я говорю вам: величайшие перемены ожидают Египет вскоре. Старые боги падут, уйдут из нашей жизни, а их место займет единый бог, Атон, солнечный диск. И возблагодарите вы своего фараон, единственного сына нового бога и его верховного служителя, за все благодеяния, которые он пошлет народу египетскому.