– Я не могу слушать тебя, – с досадой молвил Махрос. – Ты так еще плохо изъясняешься, что тебя трудно понять.
Тотмий в ответ на это повернул голову и через плечо с усмешкой посмотрел на мастера, в то время занимающегося раскраской статуи какого-то человека в богатой одежде.
– Не воображай себя творцом. Это все то, что находится за пределами твоего разума. Я полагаю, в камне достаточно внутренней силы, чтобы самому вылиться в определенный образ, – торопливо говорил Махрос в такт движениям кисти. – Ты не задавался вопросом, почему именно камень – материал скульптора?
– Потому что он долговечен, – невозмутимо отвечал Тотмий.
– Не только. Внутри камня густая, емкая энергия, воля, сжатая в кулак. Ты смотришь на камень и думаешь, что это лишь средство для достижения твоих замыслов, но ведь это не так. Прежде чем браться за работу, спроси у камня, согласен ли он?
– Ты рассказываешь притчу? – уточнил Тотмий.
– Я привык к твоим дерзостям, – снисходительно ответил Махрос. – А потому позволю себе продолжить. Ты никогда не задумывался над происхождением камня, который держишь в руках?
– Задумывался. Его откололи от скалы или добыли в каменоломнях.
– У тебя убогое воображение! Я говорю об иных вещах. Как ты думаешь, откуда в маленьком кусочке столько силы, чтобы воздействовать на тонкую душу скульптора?
– Откуда?
– Ты не знаешь. Да и я могу только догадываться, – Махрос оторвался от раскраски и мечтательно продолжал. – Когда я вижу бесформенный кусок каменистой породы, мне почему-то представляется огромный мир, необъятные пространства пустынь, гор, зеленых долин и садов, люди, горизонт, звезды… Я понимаю, что все это заключено в камне, нужно только уметь раскрыть это для себя. В нем – божественная воля.
– А не кажется ли мастеру, что только его фантазия ухитряется наделить безжизненный камень необыкновенной силой? Почему ты думаешь, что божественная воля находится внутри какого-то камня, а не в тебе самом? Не перебивай меня! – Тотмий развернулся к египтянину всем корпусом и вперился в него взглядом. – Кто, кроме тебя, сделает камень тем произведением, на которое люди будут любоваться, молиться, радоваться? Если в камне такая неподдельно чудесная сила, что же он сам не принимает формы, соответствующие его внутренней энергии? Или он считает это ниже своего каменного достоинства? А, мастер? Разве скульптор – жалкий придаток, слуга, раб камня?
– Что ты говоришь, я не успеваю понять тебя, – попробовал вставить Махрос, но Тотмий не дал ему продолжить:
– Напротив, без скульптора вся хваленая воля, сила камня превращается в ничто. Нет ваятеля – и божественный камень вынужден служить жерновами крестьянской мельницы вместо того, чтобы красоваться в каком-нибудь храме в виде статуи бога или богини.