– А может, ты выдаешь за свое то, что сделано не тобой?
– О нет, могущественнейший! – Халосет взглянул на Тутмеса, ища поддержки.
– Я это спросил не для того, чтобы выказать тебе недоверие вместо благодарности. Я хочу, чтобы ты остался во дворце и учился ваянию. Ты заслужил это право, но хочешь ли этого сам?
– О фараон! Я… – у Халосета перехватило дыхание, и он не смог продолжить.
– Достославный Тутмес, – обратился повелитель к начальнику скульпторов. – Готов ли ты взяться за обучение этого юноши, чтобы сделать из него хорошего мастера?
– О, почтеннейший фараон! – сдержанно отвечал ваятель. – Мы уже обо всем договорились между собой. Я буду учить Халосета, даже если он окажется непослушен, ленив, нагловат и не захочет называться моим учеником, как воспротивился стремлению Сменкхары дать ему новое имя.
– Сменкхара в Уасете, – задумчиво проговорил Эхнатон, не замечая иронии Тутмеса. – Я благодарю тебя, преданный юноша! Твой трон не только займет главное место в моем дворце, он станет символом власти фараона Эхнатона, для которого опорой является немху и кому не к лицу сидеть на золоченом троне. Ты получишь деньги и одежду в знак моей признательности.
– Мне не надо! – поспешно сказал Халосет. – Я уже награжден сверх ожидания, ведь я буду учиться ваянию.
– Ты юн и пылок. Душа твоя открыта, но не отвергай того, что дарят от чистого сердца.
Фараон достал из шкатулки несколько золотых слитков и протянул молодому человеку. После некоторых колебаний тот принял их из рук Эхнатона.
– Это только малая часть цены твоей работы. Я назначу тебе постоянное жалованье, которого будет более чем достаточно для твоего пропитания.
– Благодарю тебя, могущественный!
– Ступай; и когда придешь ко мне снова, я хочу, чтобы ты уже был мастером.
Тутмес и Халосет поклонились и вышли из комнаты, и юноша во всех движениях старательно копировал ваятеля.
Оставшись наедине с чудесным подарком, фараон бережно провел рукой по его гладкой поверхности, затем перенес трон поближе к окну и сел на него, устремляя свой взор туда, где блестело рукотворное озеро и где под пенье птиц шелестели зеленые ветви.
А Тутмес и Халосет направлялись к воротам резиденции.
– Ты доволен? – спросил скульптор у молодого человека.
– О, я даже не смогу выразить словами всего, что чувствую! – воскликнул тот.
– Это хорошо. Когда не хватает слов, начинается поиск чувств, того, что составляет основу работы ваятеля, художника, архитектора, музыканта. Человек запечатлевает в подвластной ему форме то, чем живет его душа. Слов нет, есть только чувства. Сейчас они меня переполняют и мне не терпится начать наш первый урок. Надеюсь, ты мне не откажешь? – Тутмес лукаво посмотрел на собеседника. – Мы пройдемся по городу, поговорим о тех вещах, которые важны для скульптора. Как ты на это смотришь?