На аллее сфинксов у подножия одного из каменных изваяний спали немолодой крестьянин с пробивающейся сединой в волосах и юная девушка необычайной красоты.
В темноте подземного храма старый жрец Хануахет беседовал с кем-то невидимым, но бесконечно величественным, ибо старик стоял перед ним на коленях, склонив голову в знак почитания.
– Ты хочешь, чтобы я поведал ей тайну ее предназначения? – спросил Хануахет. – Я должен это сделать? Я покоряюсь твоей воле, о могущественный, поскольку так надо для счастья моего ученика.
Старик поднял лицо к потолку и воздел руки:
– О, прекраснейшая красота! Слушай меня!
Перед взором ее закрытых глаз поплыли удивительные картины сказочной жизни царей и принцесс. Но она не завидовала никому из них. Она увидела чудесный сад за высокой каменной стеной, дворец с позолоченными залами, множество сокровищ, хранящихся среди роскоши убранства. Но не к этому лежал путь ее сердца, она не замечала богатств, она неслась дальше, сквозь коридоры и комнаты в тот зал, где на роскошном ложе спал человек. Еще не приблизившись к нему, она знала, что в нем заключено ее предназначение, только ради него стоил ей появиться на свет. Он был несказанно красив…
– Да, прекраснейшая красота, это он, – подтвердил чей-то голос.
Мимо спящих людей по аллее сфинксов быстрым шагом прошел человек в одежде жреца. От этого движения девушка открыла глаза и огляделась вокруг.
– Отец, промолвила она, осторожно трогая крестьянина за плечо. – Уже утро, скоро праздник.
– Нет, доченька, до праздника еще есть время. Видишь, люди еще не проснулись и жрецов нет.
В ответ девушка поднялась и пошла вдоль священной аллеи, с большим интересом разглядывая статуи сфинксов. Все ей было любопытно, она не могла дождаться того момента, когда увидит праздник, говорящую статую и, конечно же, фараона.
– Отец, а он похож на сфинкса? – громко спросила девушка и рассмеялась.
Амонхотеп IV открыл глаза и посмотрел на небо, раскрашенное розовой краской восходящего солнца Хепри. На миг ему почудился легкий девичий смех, словно шевельнувший прозрачную ткань занавески на окне. Фараон погрузился в какие-то мечты, и от этого лицо его расцветила счастливая улыбка, неожиданно изменившая лик властителя и сделавшая его прекрасным. Фараон опять закрыл глаза.
В храме Амона-Ра вокруг верховного жреца собрались служители культа великого бога солнца.
– Почему я не вижу здесь нашего мудрейшего? – строго осведомился Такенс, скользнув взглядом по лицам присутствующих.
– Хануахет болен, – ответил один из жрецов.
– Он прикован к постели, – подхватил другой.