Угодный богу (Шаляпина) - страница 82

– Атон, – пророкотало в ответ. – Но это мое египетское имя. Служа Атону, и ты назовешься иначе. Так надо, Амонхотеп. Да, так надо, Эхнатон…

Голос смолк, но свет еще бил в лицо, фараон открыл глаза и тотчас зажмурился: это был луч солнца из окна спальни. Сон прошел, но голос, услышанный во сне, временами наплывал в голову фараона.

– Я должен построить этот город, – повторял он, сидя на ложе. – Город истинного бога. Я должен это сделать.

Рядом с ним проснулась Нефру.

– Что ты разговариваешь сам с собою? – улыбнулась она.

– Мне кажется, я схожу с ума, – попробовал усмехнуться ей в ответ Амонхотеп, но у него не получилось. – Мне снова снятся странные сны, в которых кто-то заставляет меня предпринимать какие-то действия. Я во сне даю обещания, а, проснувшись, не могу их не выполнить. Что это за голоса? Чего они хотят?

– Они желают тебе добра, – уверенно сказала царица, будто знала, о чем идет речь.

– Мне трудно разобраться в этом. Но после твоего чудесного спасения я готов следовать их наставлениям.

– А что за наставления? – быстро спросила Нефру, садясь рядом с мужем.

– Нужно построить город на берегу Хапи. Я знаю подходящее место – примерно в пяти тысячах плефров от Малого оазиса и тысячах в четырнадцати от города Амона. Это будет новая столица Египта.

– Зачем тебе новый город?

– Может, с него начнется новая жизнь? – улыбнулся жене фараон и неожиданно засмеялся, прикрыв ладонью глаза.

– И ты начнешь его строить? – восхищенно спросила царица.

– Да, – кивнул Амонхотеп. – И не только потому, что сам бог Атон велел мне это.

– Атон? – неуверенно переспросила Нефру.

– Да, – фараон резко встал и зашагал от ложа до окна и обратно. – Я знаю, что буду делать. Нужно подорвать авторитет жрецов, их невозмутимую уверенность в своей правоте и силе. Необходимо все сделать по законам правды, – он посмотрел на Нефру. – Я хочу поднять Египет из песков лжи и страха, осветить его лучами милосердия. Я должен действовать.

– Ты хочешь достигнуть совершенства? Легко тебе не будет, – печально вздохнула царица, посмотрев через окно спальни на безоблачное небо, и откуда-то издалека до ее слуха долетел плач новорожденной принцессы, второй дочери фараона.

Молодой сановник фараона Хоремхеб в тот день ходил в город. Основную часть времени ему теперь приходилось проводить во дворце, и хотя он не стремился часто покидать резиденцию, все же изредка приходилось в дипломатических целях наносить визиты родственникам, знатным номийским аристократам. Хоремхеб был прекрасно образован и хорошо разбирался в тех вещах, где требовалась логика. Он мог бы выиграть любое сражение на поле боя, знал все о политике, и, конечно же, слыл дипломатом – за все эти качества фараон и выделил его из общего числа аристократов и сделал своим верховным сановником. Хоремхеб был предан повелителю, но мало кто мог догадаться о его истинных мыслях. Он умел держать себя в руках, а свой язык – за зубами и к двадцати восьми годам сделал столь блестящую карьеру, которой мог бы позавидовать любой старец.