После побега прошло больше месяца, но они продолжали безвылазно сидеть в недостроенном доме, на одном из верхних этажей этой тупой бездушной громады, состоящей из одного лишь бетона, питая надежду, что здесь-то их точно не найдут. Иисус притащил откуда-то старый, но еще хороший спальный мешок, который они с Машей стали делить на двоих. Несмотря на то, что окна дома представляли собой зияющие дыры, спать пока что было не очень холодно, хотя с каждым днем все отчетливее слышалась шуршащая поступь осени.
И все могло бы быть не так плохо, если бы их поиски вели одни лишь санитары. Но так уж вышло, что администрация наркологического диспансера в кои-то веки решила обратиться за помощью в правоохранительные органы. Те повесили на пропавшую пару еще с десяток нераскрытых преступлений, свора сорвалась с цепей, и охота началась.
В тот день в компании с Ваней и Лукой я выходила из подъезда недостроя после того, как в очередной раз отнесла Иисусу с Машей нехитрую еду. Я периодически носила им продукты или что-то еще из предметов первой необходимости, хотя в последнее время стала осознавать, какой они для меня являются обузой. Мои личные сбережения, и без того немногочисленные, таяли на глазах, перевариваясь в желудках этих двух молодых здоровых организмов.
Улица встретила нас серым светом предосенних небес и серыми формами у подъезда: дорогу нам преградили трое полицейских. Один из них, молодой, короткостриженный, процедил, жуя жвачку:
– К кому ходили? – он обращался именно ко мне.
Я сглотнула густую слюну.
– Ни к кому, гражданин начальник, мы просто так, гуляли.
– Врешь поди, – он хитро сощурил глаза. – А знаешь, что у меня есть?
Не отводя от меня взгляда, он залез в небольшую сумку, которая висела у него на плече и достал шуршащий целлофаном сверток. Оттуда он извлек еще один пакет, теперь уже прозрачный, в котором перекатывалось множество белых комочков. Было трудно не узнать расфасованный по пакетикам белый порошок. Вот только, какой именно это был порошок?
– Героин нынче дорогой, не знаете? – кривляясь и играя роль простачка, спросил полицейский. – Значит так, – перешел он на серьезный тон, – у меня здесь ровно тридцать «чеков» с героином. Если скажете, где ваши друзья, отдам вам все. А дальше, что угодно делайте. Хотите – сами обдалбывайтесь до усрачки, хотите – продавайте другим нарикам.
В моей голове бешено закрутились шестеренки. А он пришел подготовленным. Тридцать «чеков»! Даже если кто-то из наших захочет приобщиться к этому «добру», большую часть мы, все равно, сможем продать и при этом хорошо навариться, даже поделив добычу. Да это же просто шикарно, мне ведь так нужны деньги!