– Кэра Мошано… – Для верности я постучала. – Звали?
– Да входи уже! Развела тут церемонии!
Вошла, прикрыла за собой дверь. Кэра восседала за столом, от нетерпения постукивая ноготками по столешнице. Там же, на столе лежали в куче вещи, связанные мной.
– Ты, Ревиль, опозорила меня, – начала она без предисловья. – Опозорила перед всем городом!
– Я?
– Твоя работа? – вопросом на вопрос ответила она, с брезгливостью двумя пальцами вынимая из кучи приснопамятные экспериментальные носки.
– Моя. В чем дело? Они выглядят именно так, как вы хотели? Если клиенты обнаружили брак, я обязательно все исправлю.
– Не заговаривай мне зубы, Ревиль! – прикрикнула кэра. – Я тебе что велела?!
Я задумчиво глянула на нее. Как такого страха перед ней не было, покричит, да перестанет. Ни ей, ни градоначальнику нет смысла отправлять меня в тюрьму. Ни меня. Ни других мастериц. Невыгодно. Ведь взамен либо нужно нанимать обычных за нормальные деньги, либо искать тех, кто нарушил закон. А это дело муторное, так просто и не найдешь. Нарушительниц-то много, а вот владеющих мастерством – единицы.
Страха не было, но обеспокоенность была, ведь лишить меня крошечной зарплаты за нарушение кэра могла. А терять монеты совсем не хотелось. Я все-таки рассчитывала когда-нибудь выбраться отсюда.
– Что молчишь, будто воды в рот набрала! Отвечай, что я тебе велела?!
– Вы велели, чтобы связанные мной вещи были красивы.
– И не только! Я предупреждала тебя, Ревиль, твои изделия должны иметь тот же эффект, что и прежде.
– Но…
– Никаких, но! Это пустышка, Ревиль. Самые обычные носки, не более того!
– Но…
– Твои изделия продавались не как обычные, а лечебные. И сейчас клиенты массово возвращают их. Ты опозорила меня, Ревиль!
Тельма отбросила носки, всхлипнула и прижала ладони к лицу. Некоторое время просидела так, а потом резко убрала руки и выпрямилась.
– Значит, так, Ревиль, я даю тебе последний шанс все исправить. Если к концу недели ты не придумаешь, как все вернуть, я сделаю так, чтобы ты пожалела о том, что родилась. Поняла?
– Да, кэра, – кивнула я холодея.
Как я могу дать изделиям нужный ей эффект, если не в состоянии обернуться без свидетелей.
– И да, не забудь, через четыре дня прием, – сладким голосом добавила она. – А теперь ступай, тебе нужно работать.
Я ушла, с трудом подавив желание с силой захлопнуть дверь. Конец недели и прием, конец недели и я обязана что-нибудь придумать.
Сплошное веселье.
В мастерской женщины усиленно делали вид, что им неинтересно. Вот ни капельки, нисколечко. Они усердно трудились и не поднимали глаз от работы. Тогда почему я, то и дело, ощущала на себе озабоченные взгляды? Вопрос.