– Надеюсь, ты решила проблему, Ревиль? – не утруждая себя приветствием, спросила Тельма.
Сегодня она была на редкость в хорошем настроении, впрочем, я не обольщалась. Если надо, из милой нимфы кэра превратится в кровожадную фурию в одно мгновение.
Так и произошло.
– Прошу меня простить, кэра Мошано, к сожалению, я так и не сумела справиться, – развела я руками. – Это выше моего понимания. Думаю, эффект тогда появился не благодаря моим стараниям, а вопреки. Даже думаю, в результате вмешательства высших сил…
– Не заговаривай мне зубы, Ревиль! – вспыхнула кэра. – Высшие силы, как же! Так и скажи, что ты не потрудилась даже подумать! Или что более вероятно, ты просто скрываешь от меня это знание. Не хочешь делиться. Да, Ревиль?
– Что вы, кэра…, – я невольно покраснела. Не зная того, Тельма угадала. Говорить, каким образом обычные носки превращались в лечебные, я не собиралась. – Я бы никогда…
– Хватит! Замолчи! Надоело тебя слушать! Не желаешь по-хорошему, будет тебе по плохому! – завопила она.
– Кэра…
– Пошла вон, Ревиль!
– Простите, кэра. – Я уже была готова бежать отсюда, как вспомнила еще кое о чем. – Так понимаю, на прием мне идти нельзя?
Может, разобиженная Тельма запретит мне появляться на людях? Было бы хорошо. Не хочу играть роль неведомой зверюшки, которую приютила заботливая супруга градоначальника.
Однако кэра моментально успокоилась и улыбнулась мне улыбкой крокодила.
– Нет, Ревиль. Даже столь отвратительное поведение не повлечет за столь сильное наказание. На приеме ты быть обязана…
– Но Кэра…
– И это не обсуждается. Иди работай, Ревиль. Назавтра я тебя от работы освобождаю, но сегодня никаких поблажек.
– Да, кэра, – кивнула я. – Спасибо.
Никакой радости я не ощущала, скорей, наоборот, чувствовала неотвратимое приближение чего-то плохого. Но делать нечего, пришлось возвращаться в мастерскую и сесть за вязание.
Живая Мать, помоги! Скоро я сойду с ума от спиц и пряжи.
Наконец, рабочий день был закончен. Я с облегчением сдала Тельме свои труды и даже получила от нее скупую похвалу. Никаких неприятностей я больше не нажила, даже не поссорилась в очередной раз с Питрой. Она забаррикадировалась в своем углу, обложилась выкройками и отрезами ткани и носа не отрывала от работы.
Из салона мы вывалились дружной толпой. Я шла последней, то и дело оглядывалась, в надежде увидеть Самуэля. Но, увы, ни его самого, ни его мобиля я так и не заметила.
А если его последние слова лишь способ меня утешить? Последний подарок? И мы больше никогда не встретимся? Что будет тогда со мной?
Сердце на миг сжало, будто в тисках. Я тихонько всхлипнула, а потом приказала себе не думать об этом.