— И, значит, отомстили. — Она могла бы и не спрашивать.
— Да. Помнишь Анунда, которого я убил на Бьёркё? — Конечно, она помнила. — Он был последним.
— А тот конунг?
— Бьярн? — Орвар усмехнулся… нет, просто показал клыки. — Вроде как жив, но не совсем. Короче, с ним разобралась Фрейя.
Судя по тону, он тому Бьярну не завидовал.
— Тогда почему твой отец не упокоился с миром?
— Он не может оставить маму. Смотри туда.
Где-то в миле от них в низине горел свет — Совсем маленькое пятнышко от фонаря, который держала в руках женщина. Она стояла на пороге деревянной избы и смотрела на идущего к ней мертвеца.
— А она… живая?
— Да. Или нет. Даже не знаю. Она стала вельвой (1) и почти все время спит. Видит во сне прошлое и будущее, но не замечает, что происходит здесь и сейчас. Кто-то думает, что такая жизнь лучше смерти. Кто-то считает, что хуже. А я не знаю.
— Почему?
Почему женщина ждала своего убитого мужа? Почему он приходил к ней даже из могилы? Орвар правильно понял ее вопрос.
— Просто они слишком крепко любили друг друга при жизни, чтобы расстаться всего лишь из-за смерти. Ведь именно такой должна быть любовь, правда?
До встречи с Орваром юная Хильд, как и все девушки, мечтала о настоящей любви. Та любовь в ее представлении была чем-то мягким и нежным, как пуховое одеяло. На самом деле, такой она и была в ее первые два года с Орваром. То есть до ее побега.
То, что он предлагал ей теперь, было мрачным, опасным и всепоглощающим чувством. Теперь она понимала: когда Орвар дал ей нож, он всю свою жизнь вложил в ее руки.
Но разве не такова цель любви, подумала она? Встретить того, ради кого готов убить или умереть. Кого не сможешь оставить даже после смерти.
Она изогнулась в его руках и, схватив за волосы, крепко поцеловала.
— Что ты делаешь? — Спросил он.
— Жизнь слишком коротка, чтобы не целовать того, кого любишь.
Жизнь просто слишком коротка.
1. Вельва — женщина-пророчица в скандинавской мифологии
Представление Орвара об их с Хильд будущем было кристально ясным: он просыпался каждое утро рядом со своей женой, трахал ее и шел заниматься делами. Днем она была вольна делать, что хочет, но только под присмотром его людей. Вечером он возвращался домой, они ужинали, разговаривали, принимали вместе душ, затем снова трахались и засыпали в объятиях друг друга.
И так оно все и шло, пока Хильд не начинала все усложнять.
— Не могу поверить! Ты опять наставил мне засосов! Ты же обещал!
Хильд отшвырнула полотенце в сторону и провела пальцем вдоль цепочки багровых пятнышек, спускавшихся от уха к груди. Как мальчишка-школьник, честное слово. И смеялся он сейчас, как мальчишка.