— За победу! — Повторил Орвар. — За всех, кто заплатил за нее жизнью.
— За моего отца, — тихо сказал Кьяртан.
— Дядя Олаф погиб?
Поначалу Орвар пытался держаться возле старика, но потом потерял его в битве.
— Да. Я сам вытащил его из-под мертвых леопардов. С мечом и улыбкой на губах. — Кьяртан покачал головой и снова ухмыльнулся. — Никогда еще не видел своего старика таким довольным. Смерти на соломе (3) он боялся больше, чем импотенции.
— За твоего отца! — Орвар снова поднес фляжку ко рту и сделал глоток.
— Там еще осталось? — К ним подошел Хельги.
Вся грудь залита кровью, рожа забрызгана… лучше не знать, чем, но ухмылка довольная, словно на карусели прокатился. Орвар передал флягу ему.
— За победу! — Хельги сделал глоток и передал водку еще одному подошедшему.
— За победу, — произнес тягучий и словно свястящий голос. — На этот раз.
Все трое уставились на незнакомца. Несмотря на черные волосы и глаза, он явно не был колдуном-мунгики. Но колдуном точно был, лапландским. Об этом говорил и обтянутый пожелтевшей кожей большой бубен, подвешенный к поясу, и шапка с оленьими рогами, и множество костяных фигурок, свисающих на длинных шнурках с ремня и шеи. Орвару не нужно было приглядываться к побуревшей кости, чтобы знать, что колдун кормит заключенных в фигурках духов кровью и жиром.
Ну и урод же ты, братец, подумал Орвар. Говорить это вслух не требовалось, колдуны умеют слышать мысли.
— Если ты пришел помочь нам разобраться с леопардами, то опоздал малек, — сказал Орвар. — Справились сами.
Колдун ухмыльнулся, оскалив черные зубы. Ух ты, они еще и заточены были, как у россамахи.
— Ну, не совсем сами, — возразил он. — Я тоже помог.
— Это как-же? — Поинтересовался Хельги. — Что-то я тебя не видел с мечом в руке.
— Напрасно грубишь, Левш-ш-ша. Я ведь освободил вас всех.
— О чем толкуешь, не пойму.
— Я выпустил ваших зверей, дал волю вашей истинной сущности. Помните, как это было хорошо?
Даже слишком хорошо. Хруст ломающихся костей, смертные хрипы, чавканье, с которым меч выходил из тела врага — вино битвы, лучшее из всех существующих. Вот только похмелье будет жестоким.
— Хотите, чтобы я помогал вам всегда?
Орвар посмотрел на Кьяртана, Кьяртан посмотрел на Хельги.
— Возвращайся туда, откуда пришел, Локи. — Из тумана вышла большая фигура Хокона. Конунг встал чуть впереди, словно отгораживая своих людей от колдуна. — Ни один эйги не отдаст тебе свою душу.
Локи? Орвар невольно содрогнулся, то ли от страха, то ли от отвращения. Бог лжи и раздора, породивший чудовищ, которым суждено уничтожить луну и солнце. Который хитростью убил самого доброго и красивого из богов — светлого Бальдра. Который своим ржавым ножом вырезает души из людей и эйги и заключает их в костяные фигурки.