— Тогда кивни. Ты остаешься здесь. Ясно? — Она молчала. — Ты выполняешь все мои приказы. — Она закрыла глаза. — Если ты этого не делаешь, мои люди вернутся в Клаксвуйк и разберутся с Сёреном Торвальдсеном. Никто не может прикасаться к тому, что принадлежит мне. Запомнила?
Глаза Хильд широко открылись. Затем она кивнула. Слеза покатилась по ее щеке.
Орвар прикусил зубами ее нижнюю губу. Когда она попыталась вырваться, он усилил давление. Когда он отпустил ее и отступил назад, тонкая струйка крови стекала по ее подбородку на свитер. Он оглядел ее так, словно она испачкалась по своей вине.
— Вернись наверх и приведи себя в порядок. — Его голос звучал совсем бесчувственно, как механический. — Тебя будут видеть слуги и мои люди. Ты всегда должна выглядеть безупречно. Греттир даст тебе телефон. Ты можешь гулять по дому и саду. Не подходи к воротам и не разговаривай с охраной, иначе будешь наказана. Если тебе понадобится выехать в город или что-то купить, позвони мне. Кивни, если поняла.
Она кивнула.
— Сегодня вечером мы будем ужинать в доме моей сестры и ее мужа. Оденься красиво, но скромно. Наши женщины не открывают шею и руки перед чужими мужчинами. Кивни, если поняла.
Она бросила на него ненавидящий взгляд, затем обошла по широкой дуге и вышла из столовой.
— Хильд!
Она обернулась, уже держа руку на перилах лестницы.
— Если ты попытаешься вскрыть вены или сделать другую глупость, я сам поеду в Клаксвуйк. Поняла?
— Да.
Да, чтоб ты сдох! Ворон за окном каркнул, второй ответил ему таким же хриплым криком, затем они оба сорвались с ветки и скрылись за выступом крыши.
Хильд смотрела на свое лицо в зеркале. Зрелище было неутешительным. Если багровые пятна, оставленные пальцами Орвара на ее шее, удалось спрятать под высоким воротом платья, то припухшую губу она могла бы скрыть только чадрой. К сожалению, такая одежда для вечерних визитов не предполагалась.
Она бросила пакет с замороженным горошком в миску. Горничная заберет вместе с испорченной одеждой. Оказывается, в доме работало множество народу. Как только за Орваром закрылась входная дверь, возникший неизвестно откуда официант принялся за уборку посуды после завтрака, повар прислал ей на утверждение завтрашнее меню, личная горничная поинтересовалась, довольна ли хозяйка состоянием ее одежды и не имеет ли каких-то пожеланий.
Никаких пожеланий, кроме льда и стакана водки.
Хильд попыталась познакомиться с домом, но это оказалось выше ее сил. Смотреть, как люди опускают глаза и отводят взгляды от ее разбитого лица было так стыдно, что она заперлась в комнате, похожей на небольшой кинозал, включила занимающий полстены телевизор и тупо пялилась на дурацкий старый фильм, где за спятившим ветераном вьетнамской войны гонялась вся полиция маленького американского городка. Мне бы его проблемы, подумала она.