— Посмотри, как там дела? — Бросил он Греттиру.
Тот опасливо посмотрел в сторону окна. Внутри горел свет, неяркий, но достаточный, чтобы превратить стекло в черное зеркало для тех, кто находился в доме.
Напарник Хельги по ночному дежурству сделал пару шагов в сторону и осторожно вытянул шею. Затем вернулся и сел рядом:
— Пьют.
Затем вынул из спрятанных под курткой ножен свою Улву (2) и тоже принялся точить лезвие.
Орвар пил долго, словно в этот небольшой кубок могло вместиться целое ведро. Наконец он оторвался от Чаши и утер губы тыльной стороной ладони.
— И выпьем мы вместе этот кубок, и да пошлют нам боги счастливый день… то есть, ночь.
В глазах его сверкал веселый вызов: струсишь или нет? Хильд не могла отступить. Она сделала глоток и чуть не застонала от удовольствия — питье было горячим, густым от меда, пряным от разных трав, в меру сладким и будило новую жажду. Она припала к краю Чаши и пила так, словно несколько дней терпела жажду. И голод.
И такой же голод был в глазах Орвара. А кубок все еще оставался полон.
— Будешь еще? — Хильд протянула Чашу мужу.
— Буду. — Он заставил ее опустить сосуд на стол, затем потянул ее к себе. — Тебя.
Она огляделась по сторонам: голые лавки, свернутые матрасы, ковер и несколько пушистых шкур на полу. Ни тебе ароматных свеч, ни розовых лепестков. Эта комната ничем не напоминала номер для новобрачных, который по ее представлениям снимали в отелях для брачной ночи люди уровня Орвара Хорфагера. Это даже рассмешило Хильд.
— А, была не была, — беспечно сказала она.
Орвар рявкнул совсем по-медвежьи, и в ту же секунду она оказалась прижата к стене у окна. Мужчина уже тяжело дышал ей в волосы, его руки шарили под пижамой.
— Я не дойду до кровати, — пробормотал он, — извини.
Прикосновение холодного воздуха к коже ягодиц сказало, что ее трахнут прямо здесь и сейчас. За окном что-то мелькнуло и тут же пропало.
— Орвар, кажется, нас видят.
— Всех убью, — пообещал он. — Завтра.
— Орвар… О-о-о!
Он вошел в нее двумя резкими толчками и на мгновение замер, прислушиваясь к тому, что происходит внутри него. Внутри них обоих.
— Хотя я не против поиметь тебя перед всей Стаей. Пусть все видят, что ты моя.
Его губы скользили по ее шее, он зубами тянул ее волосы, прикусывал кожу под затылком, обводил кончиком языка мышцы спины.
— Я думала, что как раз для этого люди придумали кольца, — Хильд уже ни о чем не беспокоилась.
Ее тело медленно выгибалось в дугу и уже подрагивало от предвкушения полета. Она оперлась широко раскрытой ладонью в стекло, не беспокоясь, что может выдавить его.