Наталья Юрьевна смотрела вслед дочери и думала: «Простит она меня когда-нибудь?»
Легкий морозец приятно холодил лицо. Солнце многоцветьем искр рассыпалось по снегу. Синева неба отражалась в Санькиных глазах. Как хорошо дышалось в саду, как свободно и вольно было вокруг. Александра выкатила коляску с малышкой и медленно, улыбаясь прекрасному дню, пошла по дорожкам сад, расчищенным заботливой матерью. Участок Стрижовых был довольно большой, тридцать соток. Саньке нравилось такое пространство: она любила свободу и уединение. Здесь легко было затеряться, предавшись размышлениям и слезам. Санька подумала, что раньше она сбегала сюда от мужа. Подумала и прогнала эти мысли: стыдно так полагать. Вернулась к размышлениям о дне сегодняшнем. Вот она, такая важная теперь дама – мама! – маленькой девочки. И многое в жизни ее дочки будет зависеть от нее. «Я все для тебя сделаю, любимая, единственная моя!» – клялась Санька и плакала от избытка чувств. Дошли до беседки. Санька открыла книгу – «Анну Каренину» почему-то выбрала, а дочка мирно дремала, смешно морща носик, когда солнечный лучик щекотал нежную кожу.
Идиллию нарушила Наталья Юрьевна.
– Девочки! Пришла патронажная сестра. Идите на осмотр.
Александра побежала навстречу матери, чтобы не тревожить сон малышки.
– Мама, она так сладко спит. Ну, ее, эту сестру. Скажи, что мы уехали к родственникам, в город.
– Что ты такое говоришь, Александра? Хочешь совсем с мужем рассориться?
– При чем тут Илья?
– А кто ее прислал, как ты думаешь?
– Вот всегда он такой. Все у него не кстати, все ему нужно контролировать, даже на расстоянии.
– Александра, возьми себя в руки и ступай в дом.
– Слушаюсь! – отрапортовала Санька, взяла коляску и покатила к дому. Настроение испортилось, злоба разлилась внутри, раздражение плескалось бурлящим потоком.
И даже сообщение медсестры о превосходном состоянии малышки (как будто она сама этого не видела!) не растопило ледяной корки злобы.
Наталья Юрьевна это почувствовала.
– Александра, чем займешься, когда Любава уснет?
– Не знаю, буркнула Санька.
– Давай соорудим расстегай? Рыба есть, тесто есть. Устроим рыбный день, как и полагается быть четвергу. Как ты к этому относишься?
– Не знаю, – Санька еще сердилась и сдаваться не собиралась. Но в этот момент Любушка, лежавшая на руках у Саньки, вдруг смешно сморщила носик, чихнула и улыбнулась.
Восторг любви затопил Александру.
– Мама, она мне улыбнулась, ты видела? – Санькино счастье было так велико, что все разногласия с матерью забылись.
Наталья Юрьевна подошла к дочери.