– Нет. Он просто смотрит на них в упор и они становятся сами! – сострила я. – Ты бы видел его квартиру. Я боялась не то, что чихнуть, дохнуть!.. Все сразу же подхватывает эхом. Наверное, когда он трахается, все происходит, как в «Звук вокруг».
– Я думал, ты его избегаешь, – сказал Тимур. – Он же на тебя наорал за… За что он там опять на тебя наорал? Ты еще плакала и клялась, что в жизни с ним больше не станешь связываться.
– Я и не собиралась, – покраснев, перебила я.
Кан наорал на меня за то, что я рассказала Сонечке про ребенка. Точнее, на нас обеих. Мы с ней посоветовались и пришли к мысли, что суррогатное материнство – самое то. А Кан, когда мы пришли с этой мыслью к нему, сказал, что мы окончательно спятили в своем стремлении не работать.
Только длиннее, со всякими цветистыми выражениями.
– Он извинился, – помялась я, теребя широкий платиновый браслет; хорошо, что платина на вид – вроде серебра с оловом. Иначе, мне бы точно сняли эту штуку с рукой. – Мы просто зашли на минуточку, его поблагодарить, а он предложил посмотреть кино. Мы остались… Ну, мы думали, что это предлог, а он на самом деле врубил нам телек. Знаешь, какой фильм? Ты в жизни не догадаешься! «Масло Лоренцо». Про мальчика с каким-то генетическим отклонением и его маму, которая пыталась его лечить… Я чуть не сдохла с тоски. Он всякую такую херь любит.
– Секса у вас так и не было?
– Не-а… Но если тебя утешит: то с Соней у него тоже не было.
– Очень, – язвительно ответил Тимур.
ИЮЛЬ, 2003 год.
Я возвращалась из Ледового после интервью. Макс врал, когда вопил, будто бы «свое, даже маленькое – лучше». Я окончательно в этом убедилась, когда со мной поздоровались незнакомые новички, а Аркаша, забыв, что всеми фибрами ненавидит меня, угостил украденной из холодильника шоколадкой.
Это было сильное доказательство. Ощущая себя королевой мира, я гордо шла, выставив грудь вперед и свободно расправив плечи. Думала о том, что теперь-то, свободная от комплексов и чужой убогой морали, я буду жить, как того хочу. Ходить на свидания, крутить романы, – может быть, даже с хоккеистами, – работать…
Привычно вырезав образ Димы, который моя фантазия так же привычно добавляла во все «блюда», я остановилась на перекрестке. Задумалась, засмотрелась на себя в тонированное черное окно. Андрюша был волшебником в том, что касалось макияжа и стиля. Богом мейк-апа, повелителем кисточек… Когда я видела себя в зеркале, то готова была поклоняться ему, как древний язычник и приносить в жертву девственниц.
Или, Макса напоить и привязать лицом вниз к постели. Мне уже все равно, а Андрюше будет приятно.