– Кокс?
– Секс… Ну, совсем немножечко кокса.
Когда Соня всем весом навалилась на меня грудью, я уже не могла продолжать злиться. Но я оттолкнула ее и вновь легла набок. Зависть, ревность, обида на жизнь…
Лучше бы мне мячиком в голову прилетело.
– Блин! – Соня прямо в одежде залезла под одеяло. – Что ты за человек такой? Ты ведь сама была не одна.
Я промолчала: я была с массажистом, а она – с Каном и Гаевым. Сразу, причем, с двумя. Обижаться было бессмысленно. Она была красивее, чем я и ее хотели все мужчины их класса. Можно было лишь проклинать Судьбу, Вселенную, Деда Мороза… Я сбросила Сонину руку. Привычно, хотя и после долгого перерыва, мысленно пожелала ей сдохнуть от рака матки.
Потом перевернулась на бок и закрыла глаза.
«Женское счастье – подруги-страшилы»
Сонечка сидела на кухне.
Мрачно подперев рукой щеку, раскладывала пасьянс. На отодвинутом стуле висел Андрюшин халат. Стояла недопитая чашка кофе. Вспомнив, что у него сегодня свадебный макияж, я убрала чашку в мойку и, игнорируя Софу, принялась готовить себе овсянку.
Она тоже поднялась; сгребла карты и бросив их на микроволновку, включила чайник.
Когда я еще была маленькой, я думала, что будучи Очень Хорошей Девочкой, я сумею завоевать бабушкину любовь. С тех пор у меня остались неврозы и страх, что мне ни за что, ни про что отвесят вдруг подзатыльник, наорут, или поставят в угол, прицепившись к какой-нибудь ерунде. Когда бабуля была не в духе, а не в духе она была практически целыми днями, вопросы вины или невиновности не представляли для нее интереса.
Стоя на Сонечкиной кухне, игнорируя саму Сонечку, я пыталась прикинуть, как скоро смогу позволить себе снимать квартиру. Выходило, что очень нескоро. В голове крутились неприятные мысли – не съехаться ли мне опять с Бонечкой?
– Ты все еще злишься? – спросила Попова, когда я села за стол.
Я закатила глаза: нет, что ты! Сегодня утром я проснулась и поняла, как это беспочвенно. Если тебе потребуется почка, возьми мою и даже не вздумай меня будить. Почки, что ли, для тебя жалко?
– Я не думала, что тебе так важно, – сказала Сонечка, потупив глаза. – Думала: все мы друг друга знаем, потрахаемся и все.
Я проглотила это вместе с ложкой овсянки. Что еще мне оставалось? Она говорила правду. Меня угнетало это и еще понимание, каким я была говном. Но я не могла признаться в том, что завидую. Даже самой себе. Словно какая-то сила, схватив за горло, душила Правду.
– Спасибо, за информацию.
Соня как-то странно на меня посмотрела. Было тихо-тихо. Словно город за окном затаил дыхание. Оставалось лишь дождаться, пока между нами прокатится перекати-поле и ветер заиграет «мелодию смерти» из ковбойского вестерна.