– Я знаю, где он был, когда ты пыталась усадить меня на диету! – огрызнулась я. – На кой я вообще тебя слушаю? Если б не Макс, я до сих пор бы жирной была. Ты помогла лишь тем, что показала ему альбомчик. Так что… иди ты знаешь куда со своими карьерными планами?
За стеной, как по расписанию, начались постельные пляски. Я скрипнула зубами. Ирка вскинула подбородок и стала убирать со стола. Я замерла, обняв прижатые к подбородку колени. Макс никогда не отличался сдержанностью, но сейчас просто озверел. Со мной он никогда таким страстным не был. За исключением того дня, когда мы на полу приземлились.
– Куда мне идти? – Ирка встала возле окна. Якобы, затем, чтобы открыть форточку, но там, через двор, светились Димины окна.
На кухне отчетливо различалась Сонечка в банном халате, – когда он уже накопит себе на шторы?! Кан, облаченный в такой же халат, рылся в холодильнике, а Попова стояла с ним рядом, положив ладонь на его плечо. Кан выпрямился, показав ей бутылку вина. Сонечка прижала руки к груди и, аж на месте запрыгала. Кан дал ей бутылку она обняла его, чтобы поцеловать.
Я молча смотрела, Ирка молча ждала. За стенкой грохотала кровать. Мое сердце разлеталось на части.
– Ладно, – сказала я. – Хорошо… Я поняла тебя.
Сдав «Польшу», я подписала самой себе приговор.
На следующий же день, Ирка снова взялась за старое. Умоляла с нею и ее Саней, в «Шанхай» пойти. Я отрицательно головой качала: работа – ладно. Но Санесходные мужики, это вообще, днище. Ирка врала, что дело не в мужиках. Что все, что ей нужно – это мое, столь милое сердцу, общество. Что среди «дур бандитских», ей даже не с кем поговорить.
– Ненавижу эти их сходняки! – ее голос звучал как будто издалека. – Все ужрутся, будут слушать блатняк и путать телок. А потом поругаются и начнут стреляться. Хоть с тобою поговорю…
Я призадумалась: Тима утром сказал, что Сонечка, то ли уехала, то ли собирается. Надежда слегка подняла глаза. Вечером, когда я с интервью возвращалась, мимо автобусной остановки случайно проезжал Дима. Было холодно и я не стала строить из себя гордую. Он был не то, чтобы в духе, но и не то, чтобы вне. Прочел мне краткий курс по гинекологии. «Воспаление придатков в результате их переохлаждения».
– Давай, давай! – подбодрила я. – Добей меня! Унизь, растопчи. Когда Попова носит такую юбку, ты явно не говоришь ей надеть рейтузы с начесом!
Он покосился на меня, водя языком по верхним зубам. Хотел сказать что-то, но не сказал. Лишь вздохнул. И я из этого вздоха, целую историю написала.