– Ну, прости, что я не фригидна.
Элина нажала на кнопку и запрокинув голову, простонала:
– Да! Да! О, да! Я тебя прощаю!.. Может, тебе как-то по особенному кричать? Чтобы мы знали, что это именно ты там с ним? Типа! Йя! Йя!.. Das ist fantastisсh!
И в этот миг, как водится, на этаже приземлился лифт. Бонечка смущенно захлопала глазками. Видимо, лифт пришел не порожняком.
– Э-э, здрасьте! – выдавила она.
– И ты не болей, – сказал голос Димы.
– Дима! – укоризненно пропел в ответ женский, смутно-знакомый голос. Я напряглась и упустила момент.
Скользнув по стене, Элина проскочила мимо него в кабину. Дима отвел плечо, словно секьюрити заслонив чью-то хрупкую маленькую фигурку. Затем его взгляд упал на меня. Как сосулька с крыши. Бежать было поздно. Я инстинктивно попятилась и, по инерции захлопнула дверь. Отрезанная от квартиры, я прижалась к закрытой двери спиной и робким хомячком, уставилась на вставшего передо мной мужчину.
– Можно?
– Э-э-э… Я случайно закрыла дверь…
Всем видом показывая, как я поражаю его своей способностью деградировать, Дима закатил глаза, тяжело вздохнул и нажал на кнопку звонка. Время замерло. Кан ко мне слегка присмотрелся:
– Что с мордой? Поранилась при бритье?
Я покраснела, закрыв ладонями подбородок.
– Дима! Ну, что ты за человек? – сказала фигурка, которую он все это время пытался загородить спиной. – Здравствуйте!
– Здравствуйте, – проблеяла я, смущаясь еще сильнее.
Лет семь, если не больше, прошло. Но его мама не изменилась. Просто я выросла. Почти на голову обогнав ее. Волной накатили чувства. Я всхлипнула, не зная, что должна делать. Обнять ее, или, для начала представиться?
Жанна Валерьевна вгляделась в мое лицо и ее брови взлетели.
– Девочка ж ты моя! – сказала она взволнованно, затем схватила за локти и прижала к себе. – Линочка! Дорогая!.. – потом эффект внезапности схлынул и она понеслась на всех парах. – Дима! Что это за дела?! С каких это пор ты мне врешь? – он покраснел, затем побелел и стал мрачным. – Мы тебя ищем по всему городу, а он даже не обмолвился, что знает, где ты живешь! – и когда я открыла рот, уточнить это «мы», Жанна Валерьевна выдохнула. – Лина! Почему ты не общаешься с мамой!?
Я всхлипнула, вновь. Благодарно посмотрела на Диму, но не успела и слова произнести: Жанна Валерьевна снова сжала меня в объятьях.
Макс открыл дверь.
***
– …это очень нехорошо, моя девочка! Мамочку любить надо, – внушала Жанна Валерьевна три минуты спустя. – Мама – это святое.
– Не общаться с матерью! – иерихонской трубой вторила мать Макса. – Как можно! Да если бы мой Максим… Не ожидала от тебя, Лена, не ожидала!