Жарко. Душно. Смрад и пыль забили лёгкие до гланд. Несколько глотков тёплой воды – это спасение. Все люки открыты, включая нижний, закрыт лишь передний у механика-водителя, и всё равно жара и дышать нечем. Даже не знаю, где лучше, тут или снаружи. Комбинезон мокрый от пота. Из-под шлема непрерывно льётся. Снять его что ли? Всё равно от него никакого толку, мы стоим, связи нет.
По корпусу кто-то стучит. Вылезаю через нижний люк. Это командир соседнего танка, он из другой роты нашего батальона. Вместе идём к третьему, вызываем его командира, совещаемся, думаем, что делать. Можно, конечно, прикрываясь дымом, двинуться вперёд в обход рва в сторону левого фланга, туда, куда все направились, где, судя по всему, завязался ближний бой, но очень рискованно. Немцы следят за нами, и если ветер сменится, хотя бы на пару минут, если дым отнесёт в сторону, нас расстреляют из нескольких танковых пушек. Можно отойти назад за холм, пятясь задом, там развернуться и двинуться в обход его на тот же левый фланг, это тоже опасно, потому что мы будем на виду, хотя при этом и не покажем бок, и чем дальше будем отходить, тем нас меньше видно. С другой стороны, на самом верху дым реже, могут достать. Есть ещё третий вариант. Стоять на месте, ничего не предпринимать, и будь что будет. Начальства нет, командовать некому, что вокруг творится мы не знаем, информации никакой, может, мы тут впереди одни остались, может, на левом фланге уже и боя-то никакого нет, наши или отошли, или подбиты все. Что-то грохот как будто тише стал, и не видно никого живого ни впереди, ни сзади, и ни слева, ни справа. Двинемся мы туда, а там уже никого из наших, и попадём в ловушку, расстреляют нас со всех сторон. Думали-думали и решили не рисковать. Подождём до вечера, если немец начнёт шевелиться, то мы его осадим, наши появятся – прикроем, соберём здесь безлошадных танкистов, раненым помощь окажем, потом по-тихому всех вывезем. В этой ситуации ров нам в помощь. За ним мы в безопасности, немцы вперёд не пойдут и обходить тоже вряд ли станут, далеко.
День тянулся бесконечно долго, к вечеру грохот стал стихать. В сумерках мы погрузили на броню раненых и отошли назад. Остальные безлошадные добрались своим ходом.
Много лет спустя в учебниках написали, что во встречном танковом сражении под Прохоровкой наши войска разгромили лучшие немецкие бронетанковые дивизии. Я не стал ничего оспаривать, ещё посадят за клевету.
На железнодорожном переезде заглох немецкий бронетранспортёр, немцы пытались его починить, а тут наша пехота навалилась, всех в плен взяли и почему-то нам отдали, видимо больше некому было их сдать, свои тылы отстали, а самим сопровождать их в штаб на такое расстояние никто не хотел. К тому же эсэсовцы. Ну а нам-то они на что? Стоят шестеро рослых парней в чёрной форме с унтер-офицером во главе, с ними один совсем не их породы, маленький, толстенький в обычной серо-зелёной форме, как попал в эту компанию? Может, подвезти напросился? Те все спокойно так стоят, хотя ведь знают, что их ждёт, а этот трясётся весь от страха, на бледной роже веснушки горят, глаза бегают, блестят, сейчас разрыдается.