– Взвод, строиться! – кричу.
Немца наши быстро заталкивают в строй, он стоит как все. Подхожу к комбату, докладываю по форме, командую «вольно», комбат начинает обход своих молодцов. Подходит к каждому, спрашивает, как зовут, должность, есть ли жалобы по службе. Доходит до Штрауса.
– А это что за чучело огородное?
А тот ни в зуб ногой, ни кукареку. Стоит, глазами моргает.
– Он у вас что, глухой?
– Никак нет, это немец, товарищ капитан!
– Какой ещё немец?
– Прибился к нам 2 недели назад, я его на кухню определил, у меня бойцов мало, пусть картошку чистит.
– Да вы что, охренели, вашу мать?! Совсем от рук отбились?! А почему у него автомат на груди?!
– Он утром в карауле был, ребята ночью перепутали его со своими.
– ЧТООООО?!!! – у комбата аж дыхание спёрло. Глаза выпучил, рот раскрыл и стоит без слов.
– Товарищ капитан, он безопасен. Всё утро нас охранял. Разбудил, как вас увидел. На аккордеоне хорошо играет. В самодеятельности полковой может выступать, если его переодеть. Все поручения выполняет быстро и качественно. Разрешите его оставить в роте! Под мою ответственность!
– Какая еще самодеятельность?! Ты совсем охренел что ли?! Да ты представляешь, что будет, если командир полка обо всём узнает?! Не сносить нам всем головы!
– Товарищ капитан! Не узнает! Я с телефонистами договорился. А узнает, скажем, мол, тылы далеко были, бойцов мало, отправлять не с кем. Пришлите двух солдат, с ним передадим его на сборный пункт.
Капитан остыл маленько, глядит на немца, а тот красный весь, понимает, что весь сыр-бор из-за него. Видно, что сквозь землю готов провалиться. Комбата его растерянный вид удовлетворил, он даже улыбнулся:
– А звать-то его как?
– Штраус, товарищ капитан!
– Штраус… Ну надо же, прямо как композитора!
На этом бы всё и закончилось, довоевал бы он с нами до конца войны, а там, глядишь, и отпустили бы мы его по-тихому, да нашлась какая-то сука, стукнула командиру полка, тот распорядился немедленно сдать пленного на сборный пункт, но охрану не прислал. Что делать, приказ есть приказ. Взяли мы простыню, написали на ней: «Я немецкий социал-демократ, иду на сборный пункт. Прошу оказать содействие». Подвесили мы её на швабру с прибитой специально для этого перекладиной, положили ему на плечо да и отправили к нам в тыл самоходом. Долго потом тыловики смеялись: «Это ваш чудак со шваброй ходил? Идёт, улыбается: Гитлер капут! Гитлер капут!»