Знаешь, что мне обиднее всего? Что без слез вспоминать не могу? Это осень 90-го. Мы тогда с тобой пиломатериалы с лесхоза привезли, заскладировали на участке. Можно было бы на том и успокоиться, но разве же тебя удержишь! Тебе надо было начинать прямо сейчас. Мы с тобой тогда наполовину разобрали старый дом, подготовив площадку для будущей стройки. Было уже холодно, мокрый снег валил, но у нас же баня была! Закончив с делами, мы шли париться и после, в предбаннике, источая клубы пара, не чувствуя холода, пили свежеприготовленный чай с какими-то пряниками, благо что плитка у нас была, и вот эти-то редкие и короткие моменты были самыми счастливыми. За дверью мела пурга, за стеной внутри жаркая баня, такой контраст, а мы на границе двух сред и нам хорошо. Ты вдруг открылся мне таким, каким я тебя не знал никогда. То ли мысли тебя переполняли, и тебе хотелось ими с кем-нибудь поделиться, то ли болезнь уже запустила в тебя свои щупальца, раскачивая психику и снимая с неё защиту, то ли ты вдруг обнаружил, что у тебя есть взрослый сын, с которым можно поговорить. Никогда раньше ты до меня не снисходил, до вот такого простого разговора о том, что происходит вокруг, что день грядущий нам готовит. Не помню уже, что конкретно ты тогда рассказывал, но помню, что мне было очень интересно тебя слушать, и я думал о том, что ты очень умный, любознательный, много читаешь и многое знаешь, умеешь анализировать и делать выводы, и как хорошо, что у нас с тобой наконец-то наладился контакт! Знаешь, я и в этом тебя повторил, много читаю, интересуюсь макроэкономикой, политикой, историей, ну и, конечно же, естествознанием, непознанным и тем, что называется «альтернативной наукой», запретной археологией, например. Так вот, всё это было просто чудесно, и я не мог даже предположить, что очень скоро это всё закончится, что беда уже на пороге, и остался один шаг… Новый дом я так и не достроил, хоть и прожил в нём 4 года. Не хватило мне ни сил, ни денег, ни времени. Второй этаж забили досками в 92-м – и всё. Получился такой большой чердак. Я хотел его утеплить и обустроить, но теперь уже нет смысла это делать, я живу в другом городе, вернусь вряд ли, мама уже старенькая стала, ей тяжело за садом следить, а больше он никому не нужен.
Опять я о грустном, а хотел о чём-нибудь хорошем. К нам пару раз сын приезжал. Второй раз уже в новый дом. Я его учу мужской работе, показываю, как выключатель установить, как шуруповёртом работать, бензопилой, как дрова колоть…. Он ничего не умеет. Пока. Кто ж его научит, городского ребенка? Но ничего, я же тоже городской, но научился же, и он научится. У нас с ним очень доверительные, очень близкие отношения. Он меня может спросить о самом сокровенном, что и у матери не спросит. Не в укор будет тебе сказано, но у нас с тобой ничего подобного близко не было. Ваше поколение всё такое по причине тяжёлого детства и юности. Потому вы такие все закрытые, сдержанные, даже суровые. А ты так вообще на особицу. Впрочем, когда сестра родилась, тебя как подменили, мама говорила. Видать, созрел для отцовства. А когда я появился, ты ещё мальчишкой был, и тебе казалось, что я должен сразу родиться взрослым. Толковым таким, продвинутым. А я был просто ребёнком, и очень долго, сумбурным, мечтательным, эмоциональным и безответственным, и тебя это раздражало…. Я тебя даже понимаю теперь, но тогда боялся и избегал. Может, если бы я был таким, как мой сын, ты бы не был разочарован, кто знает, мне кажется, он умнее меня в его возрасте и быстрее развивается. Ну, давай за то, чтоб наши дети были умнее нас…