Муха ожила, повертела головой, переползла на новое место. Живая, однако. И тоже не сидится ей на одном месте. Мушиный век короткий. Сдохнет и ничего от неё не останется. А что останется от меня? Ворох старых пожелтевших фотографий. Дневники из детства, в которые я старательно записывал все замечательные события своей жизни. Где-то в конце студенчества я с этим завязал, но 2 тетради по 96 листов остались. Смешно сейчас их перечитывать. Стопка старых виниловых пластинок. Шкаф со старыми книгами. Рукописи. Стихи, песни, рассказы, повести. Несколько фонограмм. Кому всё это интересно? Полквартиры последняя жена отсудила, с коммуналки начал, ей же и закончил. Несколько раз с нуля всё начинал, но больше уж не придётся.
Сосед справа храпит и во сне губами причмокивает. То ли борщ со свининой ему снится, то ли первая любовь.
Может, и мне уснуть? Там, по ту сторону яви, яркими красками раскрашен мир, и полон он небывалых чудес, которые всегда принимаешь за чистую монету. Как будто так и должно быть. Давно ушедшие люди там как ни в чём ни бывало приходят, что-то говорят, что-то делают, они привычны, это их мир, это их жизнь. Женщины, которых ты любил когда-то, ласковы и внимательны, родители живы и молоды, друзья веселы и преданы. Там нет страха, нет сожаления, обиды, никто никого не предаёт. Там легко переносишься из одного места в другое, мгновенно. Там можно летать. Музыка, которая там звучит, даже после пробуждения ещё некоторое время помнится.
А снег всё идёт и идёт, как в старой любимой песне, и всё вокруг чего-то ждёт, каких-то перемен. Молодые надеются на долгую, успешную и радостную жизнь, старики – на спокойную сытую старость в кругу близких. Кто-то рождается, кто-то влюбляется, женится, кто-то умирает. И всё одновременно. У кого-то радость, у кого-то горе. В день, когда я родился, кто-то умер. Когда я шёл на свидание к любимой девушке кто-то вот так же, как я сейчас, лежал и обречённо смотрел в окно, предаваясь воспоминаниям и размышляя о грядущей вечности. Сейчас моя очередь.