Леся от неожиданности пискнула.
– Они решили бросить игру на полпути, но чудовище уже распорядилось их судьбами. И пусть ей нужна была лишь одна, она оказалась не прочь полакомиться обеими. – Зинаида Никаноровна глухо с издёвкой засмеялась. – У них что-то закоротило в мозгу! – она жутким взглядом присматривалась к сестрам, остановив пристальный немигающий взор на Арине. – И они не могли есть! Ха-ха-ха!!!
Злобный ведьмовской смех пробирал до костей. Сестры перепугались не на шутку, особенно впечатлительная Леся.
Казалось, откуда-то звучала зловещая музыка, сопровождая безумный рассказ старухи. Сейчас ее аккорды притихли, но готовы внезапно взреветь двойным форте, чтобы волосы сестер поседели от ужаса.
Но Арина, взяв себя в руки, уверено спросила:
– Почему они не могли есть?!
Ее бесстрашный голос прозвучал внезапно и отрезвил сестру.
Старуха откашлялась, словно муха залетела в рот, заулыбалась, засмеялась и вышла из роли обезумевшей:
– Чудище свело с ума Полину!
Громко произнесла Баба Зита и со всей силы ударила кулаком по столу, вновь примеряя образ сумасшедшей.
Леся жалобно вскрикнула. Ей почудилось, что это чудовище сейчас выскочит из-за штор и сожрёт ее. Она боязливо схватила Арину за руку. Той же бабкин цирк порядком надоел. Она громко вздохнула и закатила глаза:
– Ясно. Но почему они не могли есть?
Баба Зита неожиданно поднялась и подошла вплотную к Арине. Та чуть не закашлялась, когда приторный запах каких-то зловонных духов ударил в нос.
– Потому что они вовремя не остановились! – почти выкрикнула безумная старуха.
– Что это значит?
– Она убила их! Младшая сестра умерла! Слуги, наконец, заметили ее полуобморочное состояние. Она была истощена. Ее пытались кормить даже через трубку, но она не принимала пищу. Все шло обратно. Организм перестал работать!
– Но такого не может быть! То есть, конечно, может, но всё-таки не за одну неделю!
– Милочка! – противным сладким голоском произнесла бабка, как будто обращаясь к последней тупице. – Мы говорим о девятилетней девочке, которая с рождения была слабой и хилой, перенесшей тяжёлую форму ревматизма с последующими тяжелыми осложнениями!
Вдруг она ошарашено вытаращилась на Арину:
– Да она была копией ты! Такая же дохлая!
Старуха так и стояла лицом к лицу, но вдруг по-новому стала разглядывать Арину, при этом принюхиваясь, словно ищейка. Не обнаружив ничего необычного, она отошла от девушки и вновь уселась в кресло, взяла крекер из хрустальной вазочки.
– Чудище раздавило ее как мышь! – она повысила тон на последнем слове и одновременно раскрошила печенье в костлявой ладони.