И я спросил Эмуннаха:
– Почему же не рассказал ты про Солнце раньше? Зачем скрыл все для себя одного?
– Я долго пытался, но слишком я стар, чтобы дать людям веру. Для них я безумец, безумцем и останусь. Я ждал тебя.
– Плывем же скорей, вдвоем нам должны поверить!
– Ты юн, и ты смел. В тебе сила двоих, мне же шепчет конец. Плыви же один, расскажи им про небо, и веруй в них сам, как ты веруешь в Солнце. А я в океане останусь под теплым светом, откуда родился – туда и уйду.
Я долго рыдал и смеялся, и пел благодарности старику. Я с Солнцем и с ним попрощался, и начал свой путь домой.
И вот голубые воды сменились плавучим свинцом, но все мне мерещились отблески света. И с запада, казалось, выглядывали обрывки голубого полотна. Но только туда направлял я свой взгляд, как затягивалось серое одеяние.
Я вышел на безжизненную сушу, достал свои сети, уволок лодку с старой избе.
Я нашел мать, всех соседей, и всю деревню согнал к воде.
Они смотрели пустыми глазами, сдавленным сверху унынием. Гудел холодный ветер, выл свои песни про смерть. Я поднял глаза наверх, и представил, как тучи разрывает солнечный луч.
Когда я закрываю дверь балкона, мне кажется, что затыкается пробка моей маленькой темной комнаты. И у меня закладывает уши. Я вдруг оказываюсь заложником в кубе без доступа к воздуху и звукам. Я дышу в нем, вдыхаю последний кислород, пока не останутся одни мои выдохи. И в них я задыхаюсь, нужен новый воздух, нужны новые звуки.
Я открываю балкон, и уши раскладывает. Снова открыты все проемы, и в них залетает улица с ее шумными людьми, их животными, лодками и тачками. Залетают запахи рыбы и овощей, запахи времени. С закрытой дверью время не движется, а стоит. Его тихо толкает мое дыхание, но стоит ему остановиться, как застывает все. И я чувствую себя мебелью, такой же мертвенно-тихой, как стрелки настенных часов.
Когда поднимается ветер, вода на реке становится похожа на воду в море. На реках почти не бывает волн, но на этой они плещутся вровень с океанскими вспучиваниями. С приливом ровные волны синхронно наступают на сушу, покрывая ее с поразительной скоростью. Они бегут, поднимаются, пока не исчезнет песок. Пока река не протечет под дверь нашего дома.
Если открыть дверь, она хлынет холмом внутрь. У нас нет лодки, ползти, как звери, мы не хотим. Мы хотим лечь и быть унесёнными.
Стихает. Мы колышемся на легких волнах, в воду погружены все тело и уши. И мы слышим все, что внизу. Некто из глубины наблюдает за нами, но у него нет лика и голоса. Все, что он видит, это наши тела со спины сквозь бьющий свет.