И искусство теперь изменилось, не только людские судьбы. Жестокость порождает жестокость. Дети озверели и стали маленькими садистами. Их искусство это голодное жерло вулкана, что требует новой пищи. Сначала ежи, а потом дойдет и до людей. А что, мертвых много вокруг. Они на каждом шагу. Бери кого хочешь! И ваяй что хочешь! Новое, человечье искусство. Это надо же, некоторые таскают трупы по улицам, на санях, и, заворачивая во что ни попадя. В летнюю жару! Дань старым традициям? А кто-то просто гниет на солнце, так как его некому подобрать. Если неделю назад были уборщики трупов, то теперь нет и их. Раньше люди просто дохли от голода, ввиду указов Администрации, а теперь появились и черти. В основном, безнравственные и алчные, жестокие и вандалистские черти…
Дети дойдут и до трупов, говорю вам. Новое, некрофильское творчество. Музыкальные инструменты из костей… или предметы, облаченные в человеческую кожу? Живые глаза как замещение нарисованным. Голова, насаженная на что-то. Руки, использованные для чего-то. Органы как украшение. Мозг как грецкий орех. Что-нибудь интересное это «новое поколение художников» найдет и для сердца. Всюду будут совать человеческие сердца. Новая изюминка! Искусство – пылесос!
Хаос – хороший материал для фантазии. Больше чертей – больше утонченности. Может быть, где-то в городе Н. спрятался и рай? Скопище разублюдоченных творцов, что обосновались где-нибудь в уютном месте, и сидят себе, да чай попивают, и трупы распиливают. Кровавая баня! Допустим, мелкие чиновники из Администрации? В том самом литературном кафе? Представьте себе. Заходите, а там группа каннибалов! И все что-то пилят, разламывают, приклеивают, сверлят, выдирают… а повсюду кровище! А вы видите, как к одной из стен заведения прибили конечности в форме свастики; или видите, как другому человеку засунули его собственную руку в зад? Это ли не искусство? Вот какие условия для процветания!
Но давайте присмотримся повнимательнее. Каждую секунду трупы преображаются, и мертвечина веселеет. Мастера корпят над изваяниями и хотят показать их вам, лезут из себя, чтобы опередить соперников по художественному делу. А вы шокированный смотрите, и ничего не понимаете. Этот вот отрезал голову, а затем обчекрыжил ее – убрал нос, уши и губы. Легкая голова, что называется. Скрупулезный старец-наркоман вот уже неделю работает над костяным контрабасом. Молодая швея сделала юбку из человечьей кожи, и хвастается этим; ходит да красуется. Менее смышленые используют кровь как краску – ничего особенного. Вы идете дальше, и обращаете внимание на нечто столь чудовищное, что выблевываете остатки утреннего завтрака, и подпрыгиваете. Перед вами карлик, который выпотрошил чью-то тушу и залез внутрь. Взрослый человек! В человеке! Подбегает какой-то сумасшедший и кричит: «о жена моя! дай мне сына!» И этот коротышка визжит словно младенец, лезет из чрева, бросается в объятья к своему папочке! Он кричит: «папа! папа!» А тот роняет его о пол, и начинает пинать: «Сукин сын! Я не хотел, чтоб ты рождался! Возвращайся обратно, ублюдок!» Тут уж карлик не может ничего поделать, и покорно залезает в тушу обратно.