– А может ты еще в подтверждение существования движения по комнате пройдешься?
– А может ты помолчишь?
– А может ты продолжишь?
– Да, – он сказал это уже весьма разгоряченный и разведенным вином и тем, что его непрестанно передергивали и перебивали, – в общем обхожу я храм Геры, как и все, с правой стороны, и сворачиваю в переулок, как и всегда, в тупике которого стоит уже десять поколений ВСЕМ прекрасно известная мастерская. И что я вижу? Тут два места занято, тут чувырла какая-то на два места РАСКОРЯЧИЛА свою телегу.
– Так, я не понял, как между собой связано то, что сначала на площади, как я понял из твоего рассказа, у тебя над головой пролетел в-о-о-ттакенный орел, и потом у мастерской все места были заняты, так что ты, как я уяснил, не смог там оставить своего мула и телегу.
– Не перебивай его.
– Да. Напился, так, будь добр, соблюдай приличия. Не перебивай..
– Больно приличные тут возлегли….
В этот момент Распупин обнаружил, что стал частью какой-то другой реальности. Остатки трамвая будто бы проносились сквозь время. Он увидел знакомый ему с детства двор, многоэтажки, играющихся на детской площадке детей, мусорные баки неподалеку, сплетничающих бабушек на скамейке, страдающего эпилепсией деда. Это выглядело как путешествие на ковре-самолете, только лишь в случае Распупина у него был рулевой в виде лодочника, а также странные собеседники, по всей видимости, древние греки, и, конечно же, непонятно каким образом движущиеся остатки трамвая. Весь вид казался спокойным, но в один момент все будто бы начало ускоряться, и людей подхватил ветер, и они стали уноситься, и они стали цепляться, и все поглотилось пургой, а в воздухе появилось страшное смеющееся лицо, зловещий демонический оскал, разразившийся диким хохотом, и всасывающий в себя всех живых. Деревья стали скрючиваться, качели разламываться, песок из песочницы улетать, а затем все стало растворяться, будто бы под воздействием кислоты, и превращаться в сплошную черную лужу. Трамвай превратился в лодку, а водитель инвалид, до этого просто размахивавший веслом, стал использовать его по назначению, он стал к тому же мускулистым. Вокруг образовались воды, в лодке Распупин также обнаружил других людей, и куда-то его несло это течение, вместе со странными людьми и непонятным лодочником…
– Что? Почему они так странно разговаривают? Расселись тут, болтуны… Напротив женщина какая-то сидит и смотрит на меня непрерывно. У нее взгляд мертвой рыбы. Справа странное семейство. Старуха, ее дочь, и два ребенка. Они все чем-то занимались, но перестали, как я сел на свое место. Смотрят как завороженные. Попробовать заговорить? Точно по-человечески не поймут. У женщины, что напротив, бесовские глаза, я это вижу. Стало быть, у нее есть и копытца…