– Но потом их не стало, – добавил второй.
– Так вы же сами о ней говорили!
– Поговорили, и забыли. Так, Копытко, ты что-нибудь слышал, чтобы кто-то тут о Дании рассказывал?
– Нет. Не слышал.
– Вот и я не слышал.
– А что это там за булыжники с неба падают? – изумился Распупин, – Горящие!
– А. Не обращай внимания. Нам постоянно приходится здесь проезжать.
– Так может, ну его. Может, лучше объедем?
– Мы ж опытные. Не дрейфь!
– Да! Мы здесь уже тысячу раз ездили.
– А что это там за головы? Те самые? Говорящие?
– Да. Ты только не слушай их. Кому угодно мозги могут запудрить. Мы как ни проезжаем здесь, постоянно с тяжелой головой возвращаемся.
– Так как они выживают? Если здесь вон камни с неба падают?
– Все очень просто. Они не выживают.
– Тогда зачем весь этот сыр-бор?
– А нам почем знать? На все воля Администрации.
Уже можно было вовсю слышать безудержные крики здешних страдальцев. Каждую секунду вплоть до своей смерти они пребывали в ожидании неминуемого конца. Мог пройти день, а то и два, прежде чем бедолаге размозжит голову. Этот адский ливень не всегда был метким. Черти, как правило, не боялись, что попадут под эти ужасные осадки, так как шанс этого был не велик. Но, как известно, раз в год стреляет и палка.
– Берегись! – крикнул Распупин. Но было поздно. В, казалось бы, опытного черта Копытко прилетел здоровый огненный булыжник и пригвоздил его к земле, оставив от него лишь чудаковатое месиво, состоящее из рожек да копыток.
– О, ужас! – вскричал товарищ погибшего.
И вправду, ужас, – подумал Распупин.
– Так. Не стоит беспокоиться. Забросим его в цистерну, а наши медики его потом подлатают. Давай, помоги.
Вместе они подняли Копытко, вернее то, что от него осталось, с земли и закинули в цистерну, в которой некогда красовались инфернальные экскременты.
– Так, и куда нам теперь? – поинтересовался Ефим Георгиевич.
– Все туда же, – ответил штурман.
– А что с этими вкопанными головами?
– А ты что, хочешь их раскопать? – подозрительно засмеялся «сотрудник».
– Так как иначе? Не оставим же их мы здесь вот так умирать! Посмотри на вон того лысого! Да на нем лица нет!
У лысого и вправду не было лица. Лицо было содрано.
– А не засланец ли ты какой, часом? У нас тут с лазутчиками долго не церемонятся.
Распупин, видя, что дело приобретает сомнительный оборот, незамедлительно схватил саперную лопату, что торчала из привязанной к запряженному барану сумки, и стукнул ей по голове черту. Затем он закинул его тело в цистерну к скончавшемуся товарищу.
– Эй, лысый! – крикнул он тому страдальцу, – сейчас я тебя спасу!