А в следующее лето она вышла за Быкова замуж и, пока я её не мог видеть, стремительно стала вот той самой Бычихой, которую все знают и за роман с которой мне теперь стыдно.
Как-то, ещё до мизансцены с её уходом, она пришла в «Колхозник» с двумя подругами, которых я раньше не знал. Одна из них была Настя, уже вышедшая замуж за Игоря, хотя пока не разродившаяся детьми и любившая с пристрастием напоследок гульнуть.
А другая – Наташка. Вот так, получается, Бычиха познакомила меня с моей будущей женой. Но тогда до этого было ещё очень далеко и я об этом не знал, отчего даже не пригласил её ни разу на медляк, а всё время смотрел влюблёнными глазами на свою Бычиху (о боже, какой кошмар!).
Настин деверь, а Игоря младший брат Олег учился со мной в одном классе. Сидел он на задней парте, чертил на ней гвоздём непристойности, а когда его вызывали к доске, бубнил что-то глупое себе под нос или грубил учительнице; на переменах ходил королём руки в брюки или же бил кого-нибудь в туалете, – кулаки у него были тяжёлые, и его все боялись.
После школы я пошёл в универ, а Олег – в строительную путягу на заморочной стороне, жуткое пристанище для всех угрюмских дебилов, при Мордорстрое. Отучился он там или нет – не знаю, но в Мордорстрое или где-то ещё он не работал, а тёрся каждый божий день в «Угрюм-Бич», попивая на неизвестно какие шиши.
После универа я пошёл работать на ЕБПХ, а Олега забрили в армию – куда-то на Крайний Север, где бродят белые медведи и круглый год зима. Пришёл он оттуда мрачным, неразговорчивым и обозлённым на всё на свете. Целый год пил и дебоширил в разливайках, потом залез в магазин за бухлом и снова уехал на Крайний Север, только на этот раз уж лет на пять.
Отсидев срок, он вернулся в Угрюмск с видом человека, которому жизнь выдала карт-бланш: у него водились денежки, он ими особо не сорил, но и ни в чём себе не отказывал, хотя нигде не работал. Временами пропадал куда-то, но вскоре опять возвращался.
Взгляд у него стал холодным и опасным, как у волка, вышедшего из леса на отару овец. Не позавидовал бы я той овце, что по случаю оказалась бы на пути этого волка.
На нашей свадьбе с Наташкой он, на правах как бы родственника уже, подошёл ко мне, окинул вот этим взглядом и сказал:
– Будут проблемы, обращайся. Порешаем.
Это он спьяну, конечно, ляпнул. И никогда я к нему ни за чем не обращался. Ну, и он ко мне тоже – бог миловал.
Ни с кем он не ладил: ни с отцом, ни с матерью своими, ни с братом Игорем, ни с сестрой – Бычихой. Был как отрезанный ломоть, сам по себе.