В 90-х ЕБПХ звалось Угрюмтрансом. Приезжали и уезжали вагоны, которые грузил дед, а зарплату платили раз в полгода. Но надо было кормить семью, поэтому отец полгода работал забесплатно. Иногда, правда, случался левак: мордовороты в малиновых пиджаках, подъезжавшие ночью на чёрных бумерах, вежливо, но очень убедительно просили сделать дыру в трубе по их надобности намеренно, за что давали на водку. Отец приходил от них всегда пьяный, но довольный и с подарками.
В 2000-х «Угрюмтранс» переименовали в «Угрюмпром», и зарплату стали давать каждый месяц. Мордовороты частью сели в тюрьму, а частью в кабинеты «Угрюмпрома», и тогда эти за службу в дружбу вознаграждали уже не подарками, а премиями в конвертиках. Отец приходил от них трезвый, но всё равно довольный, а подарки покупал сам.
В конце 2000-х матери достался по наследству родительский дом в Заморочье. Отец продал его, добавил накопленное и купил квартиру, двушку в новостройке в Рылово. Рылово – это микрорайон за Угрюмом. Вот именно туда мы и переехали из старой квартиры.
Так исполнилась самая заветная и, вероятно, единственная в жизни отцовская мечта: купить собственную квартиру. Обыкновенная история про то, как Угрюмск перевоплотил хулиганистого парня из 80-х в угрюмого типа, продавшего душу дьяволу за место под солнцем.
Когда-то отец играл на гитаре, и я это ещё помню, но со временем разучился и взял в руки дрель. Если не спит и не работает, и не лечит пивом нервы, то жужжит соседям назло, дырявит свои квадратные метры.
Мать у меня – из Заморочья. Страшно представить, сколько отцу не посчастливилось из-за неё подраться. Заморочинские своих девок без боя не отдают. Уймище угрюмских пацанов полегло в этих боях.
Познакомилась она с отцом, как сама рассказывала, в Пионерском парке на Угрюмской набережной. В конце 80-х там была дискотека в летнем амфитеатре. Это такая круглая коробка размером с хоккейную, ограждённая железным забором, – без крыши, со сценой под навесом. Там летом, каждые субботу и воскресенье, устраивали шабаш для советской молодёжи.
Съезжались со всего города – и угрюмские, и заморочинские. После дискотеки – кто дрался, а кто шёл целоваться на берег Угрюма. Думаю, отец там и просиживал с матерью до самого утра, но утром всё равно приходилось провожать её в Заморочье, так и получал фингалы. А может, было и не так, и одной из тех лахудр в сетчатых колготках, про каких рассказывала прабабка, как раз была моя мать.
Или вообще всё не так. Мать после школы окончила швейное ПТУ, а оно стоит прямо возле Пионерского парка. Это и сейчас работает: если ты парень и хочешь познакомиться с девушкой, то иди к швейному ПТУ, колея протоптана не одним поколением Угрюмска.