Сашка довольно быстро сориентировался в обстановке в НИИ, где он стал работать после института. Для него, получавшего оклад в размере ста рублей в месяц, просматривалось движение по карьерной лестнице, верхней ступенькой которой была должность заведующего сектором с окладом триста сорок рублей в месяц, что в то время было довольно много. И это при условии защиты кандидатской диссертации. Конечно, Сашка знал, что бывают другие пути построения успешной в материальном плане жизни. В то время начальники, занимающие высокие ответственные должности, слесари автосервисов и продавцы мясных отделов магазинов зарабатывали в разы больше, чем кандидаты наук. Но слесарить или рубить мясо Сашке категорически не хотелось, а стать большим начальником он не мог по определению. И этим определением был пятый пункт в его паспорте. Свой путь до предельно возможной для него должности длиной примерно в десять лет Сашка считал вполне реальным, но очень нудным, прежде всего из–за невозможности отклониться от него и, самое главное, невозможности преодолеть тот верхний должностной лимит из–за пятого пункта его паспорта. Да, были некоторые сферы деятельности в Советском Союзе, в которых «нехорошая» национальность не играла решающей роли, например музыка, академическая наука, особенно физика или математика, но Сашка был инженером.
В СССР началась иммиграция евреев в Израиль, которая проходила волнами, то усиливаясь, то утихая. В этом процессе в качестве посредника участвовали некоторые страны Западной Европы, где иммигрант мог изменить конечный пункт назначения и оказаться не в Израиле, а в США. Сашка знал об американской жизни по книжкам и фильмам и ему нравилась страна равных возможностей под предводительством дядюшки Сэма в звёздно–полосатом одеянии и с сигарой в крепких белых зубах. Но Сашка не мог и подумать об иммиграции серьёзно по одной простой причине – у него в семье рос маленький сын, которого он любил так сильно, что не мог даже на миг представить расставание с ним. Он был женат на совершенно русской женщине, брак с которой медленно, но неуклонно распадался по тысяче причин, поэтому совместная иммиграция всей семьёй была не возможна, а вариант оставить сына и уехать одному им даже не рассматривался.
Как и многие советские евреи, Сашка осознавал серьёзное внутреннее противоречие между его истинной внутренней культурой, насыщенной русскими писателями, художниками и артистами, общением с русскими людьми – с одной стороны, и формальной записью в его паспорте – с другой. В отличие от некоторых советских евреев, считавших себя внутренне детьми Земли Обетованной по культурным, религиозным или каким–либо иным соображениям, он чувствовал себя совершенно русским человеком, по совершенно дурацкой формальной причине принадлежащим к второсортной категории.