«Скошенные травы и цветы сильнее пахнут. Не затем ли Борька садистски мучает тебя?» – спрашивала я Ирину. Но она разубеждала меня: «Безразличный он».
Порезвился Борька, нечего сказать. Его выходка перешла все мыслимые границы. Эта его издевательская фраза «сама приползла!» – нарочито показная, рассчитанная на уязвление, произвела на Ирину впечатление выстрела в сердце. Она не хотела верить в человеческую подлость и получила по полной программе. Вот тогда-то на неё окончательно повеяло отрезвляющим холодом и она взорвалась: «Не прикасайся ко мне! Убирайся! От тебя только смрад в душе». Борька не ожидал от жены такой мощной враждебности и растерянно пробормотал: «Что ты мелешь? Ты соображаешь, что говоришь? Ты даёшь мне от ворот поворот?!»
Он неожиданно оказался не на высоте и потому взбешенно прохрипел: «На кону судьба твоего ребёнка. Запомни, предпочтение будет отдано мне. Папа добьётся». И отступил. Стало быть, не допускал, что Ирина всерьёз может от него отречься. А когда понял, что это не минутный порыв, то уже в следующее мгновение оттолкнул её с такой яростной решительностью, словно готов был убить. И выскочил вон.
«Я знала, что мой топор войны давно уже наточен, но не представляла, что смогу его занести», – говорила мне Ирина после этой их встречи.
Пока Борис не верил, что Ирина может оставить его, он был к ней безразличен и считал, что вправе третировать жену сколько душе угодно. Но теперь, когда это произошло, его инстинкт самосохранения стал искать болеутоляющее средство для своей открытой раны самолюбия. Он всегда тяжело сносил любые огорчения, и, будучи тщеславным, непредвиденную потерю жены переживал злобно и мстительно. Состоятельные мужчины – если они не зарабатывали своё богатство – часто ведут себя как красивые глупые женщины, – сделала вывод Инна.
– Откуда в Борисе тщеславие? Психологи утверждают, что из детства, мол, если ребёнка мало хвалили, то, становясь взрослым, он добирает недополученное. Но мне кажется – наоборот, от излишней незаслуженной похвалы, получаемой в юном возрасте, – ответила Аня на свой же вопрос. – Мне кажется, за тщеславием и грубостью часто скрывается неуверенность в себе, в своих способностях.
– Скромные люди тоже часто в достаточной степени не верят в себя и ждут похвалы и подтверждения своим возможностям на стороне, от других людей. Но это не приводит их к негативному тщеславию, – возразила Жанна.
– В этом я согласна с тобой, – сказала Инна. – Не стану анатомировать переживания Бориса, я их не знаю и тешить себя выдумками не стану, но думаю, память об Иринином отречении ещё долго причиняла ему боль и будила не глубокую печаль, свойственную добрым людям, а ненависть. Собственнический инстинкт разгорался и вздымался в нём с огромной силой. Он надеялся, помирившись, со временем с лихвой отплатить жене, получить за оскорбленное самолюбие компенсацию. Ведь только тогда к удовлетворению будет примешиваться не смутно-тревожное чувство жалости к себе, а удовольствие. Он не мог поверить в то, что его бросили и своё непомерное себялюбие стремился утолить любым способом.