Повсюду начались погромы и мародерство. Улицы были в огне, всюду царил хаос, и в результате многие не дожили даже до конца отведенных суток. В последний час главы государств выступили с прощальными обращениями к населению, и далее с экранов звучали лишь молитвы разным богам с перерывами на краткие новостные выпуски.
Наконец назначенный час наступил. Но конца света не случилось. Вместо этого корабль внезапно улетел. Это произошло бесшумно: никаких реактивных струй, никакого рева двигателей. Кольцо просто без каких-либо внешних признаков подготовки двинулось вверх, ускорилось и исчезло в небе. Весь мир затих в растерянности, еще большей, чем при появлении пришельца.
Не отрывая взгляд от точки в небе, где исчез звездолет, доктор Чандрасекар облегченно выдохнул и без сил опустился на колени. Положил ладони на темно-серое, зернистое покрытие крыши. Зажмурился: прихватило сердце. Долгий и тяжелый разговор вытянул из него все силы. Напряжение, которое держало старика в тонусе все последние сутки, теперь отступило, и он чувствовал себя какой-то тряпичной куклой. В глазах темнело, в груди беспорядочно трепыхалось, дыхание давалось тяжело и словно не приносило кислорода. Под череп забирался страх. Он рванул ворот рубахи и сорвал вторую пуговицу. Первая еще в разгаре переговоров улетела вслед за ненавистным душегубом-галстуком.
Перед затуманенным взором возникла Прия, совсем молодая, в свадебном платье, ткая прекрасная… Иду к тебе, дорогая, подумал он. Потом увидел Джулию, смеющуюся, с фотоаппаратом и в панамке, когда она приезжала к нему в Руанду. Нет, обратился он снова к Прии, я бы хотел еще тут побыть. Наша внучка еще так молода. И я даже не знаю, как она пережила эти сутки. Ведь там, внизу наверняка весь мир сошел с ума…
На крышу выбежали охранники и метнулись было к доктору, но он раздраженно остановил их взмахом руки, продолжая глубоко и сипло дышать. Они в нерешительности замерли в нескольких шагах и наблюдали за тем, как старик приходит в себя. Прошло несколько минут. Сердцебиение успокоилось, дыхание выровнялось. Еще немного поживем, подумал доктор.
Он с трудом поднялся на ноги, парни подбежали к нему и запоздало попытались поддержать под локти. Старик покивал им с улыбкой и окинул взором вид, открывающийся с крыши штаб-квартиры. Вокруг высились небоскребы. С одной стороны, на Манхэттене, они сверкали стеклянными стенами совсем рядом, с другой, за проливом, в Бруклине и Квинсе, высились вдали, редкие, тонкие, темно-синие от дымки. Внизу искрился на солнце пролив, а вверху город накрывала синяя чаша бездонного неба, быстро очистившегося от туч после отбытия корабля. Там, в башнях вокруг и на улицах внизу, миллионы людей продолжают жить. Благодаря ему, доктору Чандрасекару, старику, который убедил могущественного пришельца в том, во что сам продолжал верить лишь из упрямства, отчаянно закрывая глаза на все ужасы, виденные в этой бестолковой жизни.