Оператор, чьё лицо было полускрыто козырьком дешёвого картуза из пассажа Ламановой, понятливо покивал, на секунду оторвавшись от камеры.
Этого парнишку любезно прислал "Всемогущий" – очевидно, в знак примирения. Судя по всему, креативный дурак Левинсон осознал свою недальновидность и теперь всеми силами старался загладить вину перед новым императором. Сам Гаврюшка-дурашка, конечно, не звонил, не осмелился беспокоить государя. Стыдливо передал с пареньком записочку на рисовой бумаге. Дескать, не откажите в просьбишке, ваше превосходнейшее величество… Документальный фильм о самом стильном монархе России? Ох, ну ладно, уговорили!
Рыжая щетина оператора на первый взгляд показалась Ангелу какой-то знакомой; но потом Головастиков погрузился в размышления о собственном величии и перестал зацикливаться на всяких скучных глупостях. Наверное, где-то в коридорах на Чапыгина сталкивался с парнем, когда ещё сам работал на "Всемогущем"!
– Ну что, свет наш, зеркальце, готово к докладу? – Ангел нажал кнопку включения на деревянной кружевной раме. – Кто на свете всех милее, интересненько было бы узнать?.. Да что с этой кнопкой, сломалась, что ли?
Зеркало никак не активировалось. Стекло оставалось тёмным, а изображение в нём – мутным. Новый владелец едва мог разглядеть контуры собственного румяного личика.
Ангел капризно выпятил губки и принялся давить на непослушную кнопку со всей силы, взвизгивая: "Ну! Ну! Ну же!". Зеркало упорно молчало.
– Кто на свете всех милее? – вопил Головастиков, забрызгивая слюнями гладкую поверхность. – Кто, я спрашиваю?!
От волнения он даже позабыл о своём намерении говорить о себе во множественном числе.
– Куда ставить вещи, ваше императорское величество, всемилостивейший государь, царь-батюшка, повелитель Всея Руси? – вдруг раздалось из-за его плеча. Это церемониймейстер тихо подкрался сзади.
Головастиков подпрыгнул от неожиданности, больно ударившись коленкой о ножку малахитового столика:
– Ах ты, Господи! Чего тебе?
– Позвольте осведомиться, ваше императорское величество, всемилостивейший…
– Понятно, понятно, – нетерпеливо прервал титулоизлияние государь. – Ну?
– Где вы изволите поселиться? – добрался наконец до сути вопроса церемониймейстер. – В опочивальне Екатерины Николаевны или Николая Константиновича?
– Боженьки, не знаю я, не знаю! Отстань, ради Бога!
– Но, ваше императорское…
– Ближе к делу!
– Я просто хотел сказать, что во всём дворце всего четырнадцать слуг, и им нужно возвращаться к своим делам, они устали держать вещи…
– Что?! – взревел Головастиков, вскакивая с банкетки и вновь ударяясь о малахитовый столик.