Однажды после уроков бабушка маминого ученика сунула мне бумажный свёрток в бурых пятнах. Накануне они забили свинью. Я спрятала мясо в портфель и зашагала домой.
День был солнечный и бесснежный. Я спускалась в овраг по мёрзлой гулкой дороге, когда навстречу мне вышли собаки – огромная взъерошенная свора. Они не лаяли, только молча скалились, да где-то внутри лохматой движущейся массы зарождался утробный рык. Свора окружала меня. От удушающего страха я совсем забыла про мясо, а когда вспомнила, не нашла ничего лучше, чем достать его из портфеля и швырнуть в собачью гущу.
Половина рванулась в драку за свёрток, но остальные продолжали подступать ко мне. Я даже не подумала о том, что портфель и руки теперь пахнут мясом. Кровью. Добычей.
Свалявшаяся шерсть на пёсьих загривках вставала дыбом, зловещей краснотой отсвечивали глаза, с глянцевых клыков капала слюна.
Пот выступил у меня на спине. Сцепив зубы, чтобы не завопить, я отступала. Собачий рык раскатился над оврагом, но я услышала нечто другое – тонкий заливистый лай. Этого просто не могло быть. Как раз из-за бродячей своры мы никогда не выпускали Штушу со двора. Но лай приближался, моя собака спешила ко мне – нелепая, глупая и отважная.
Мы так и не узнали, как это случилось. Никто не открывал калитку, дыры или подкопа под забором папа не нашёл. Собака оказалась на улице так же, как когда-то метельной ночью в нашем дворе – совершенно непостижимым образом.
Как пушечное ядро, она влетела в самую сердцевину своры, и та распалась. Кто-то потащил в сторону мясной комок, но получил удар мощной лапы, и завертелась драка. Самые трусливые завыли, задергались и порскнули в кусты, не выдержав натиска незнакомой собаки. Бесстрашная Штуша пробилась ко мне и почти весело покосилась карим глазом. Знай, мол, наших. И вот тогда я заголосила!
Как во сне, мы увидели соседа дядю Борю. Размахивая топором, он бежал через овраг к нам…
Ночью я тонула в кошмарах. Мама и папа по очереди сидели возле кровати, держали меня за руку. Стоило мне задремать, как передо мной мелькали собачьи клыки. «Мясо, они отняли мясо», – плакала я, не просыпаясь. Поскуливала во сне Штуша. Её лапы дёргались – она бежала ко мне на помощь.
Под утро я заснула спокойно, а когда проснулась, комнату заполнял призрачный свет. Выпал снег. Мама спала, сидя на полу у стены. На её коленях покоилась кудлатая голова Штуши.
В другой раз Штуша спасла нас всех. Это случилось через год после нападения своры. Папа как раз готовился к зимней сессии. Он почти не спал, запирался на ночь в кухне и, сгорбившись за неудобным столом, рисовал таблицы и схемы. Штуша лежала рядом на случай, если папе захочется поднять голову от скучных бумаг и погладить умную собачку – по её мнению, это было естественным желанием любого культурного человека. Когда становилось совсем невмоготу, папа разводил в эмалированной кружке дрянной растворимый кофе и залпом выпивал.