– В фате. Невеста, видимо, – Дина никуда не ушла.
Её оленьи глаза были полны ужаса.
– Сейчас уедем, – сказал Андрей, и голос его дрогнул.
Фата. Невеста. Он копнул рыхлый снег, молясь, чтобы имя оказалось другим…
Деревенских знакомить было не нужно – знали друг друга с детства, а его, городского, привели специально на соседский двор. Нашли бычка на верёвочке.
Загорелые и крепкие дружининские мальчишки смотрели с недоверием. Что от него, бледного, как снулая рыба, ожидать? И вдруг один, коротко стриженый, жилистый, вышагнул вперёд и сипловатым от долгих купаний в Зюрзе голосом проговорил:
– Меня зовут Танюша.
Она была у них заводилой, атаманшей. Не боялась ни высоты, ни воды, ни боли. Танины родители крепко квасили, и однажды спьяну отец пришиб мать. Мать отправилась на погост, отец – в Ныроб, на нары, а Танюшу забрала к себе бабка.
Бабка была крепка телом и крута нравом, воспитательных мер знала две – тяжёлая ладонь, расплющенная деревенской работой, да витой электрический шнур. Танька кушала вдоволь и того, и другого, но смирение к ней не приходило.
Андрюха ездил в Дружинино к отцовской матери – улыбчивой и нежной бабуле, которая, однако, Таньку недолюбливала, считая «дурным семенем».
– Лучше б ты Матвейкину внучку охаживал, – сердилась бабуля, меся тесто для пирогов. – Красивая, добрая, не то что это дьяволово отродье.
Он не спорил. Знал только, что Матвейкина внучка однажды, упав с дерева, порвала новое платье, а матери сказала, чтоб не ругали, что это они, мальчишки, виноваты. Сашку и Витьку высекли, а его на целый день посадили читать скучную хрестоматию. Танька бы так ни за что не поступила…
В Дружинино он ездил два лета подряд, а потом случилось непредвиденное – родители развелись. Расходились с треском. Мать не пускала его к отцу, тот караулил у школы, звонил днём, когда матери не было дома, и выманивал на прогулку. Однажды пришло письмо от дружининской бабули, но мама его и Андрюхе не показала, и сама читать не стала – сожгла в пепельнице, как мусор.
Боевитая Танька стиралась из Андрюхиной памяти, вытесненная улыбчивыми одноклассницами в отглаженных платьицах.
Прошло лет пять. Однажды в субботу, вернувшись из школы, Андрюха застал в кухне маму и папу. Оцепенел поначалу, но мама поспешила объяснить: они не сходятся, просто устали воевать и решили, что нужно договориться. Оба виновато и чересчур сладко улыбались.
– Летом в Дружинино поедешь, – сказала мама. – Тебе же там нравилось, я помню…
Он вернулся в деревню пятнадцатилетним – к тихой Зюрзе, бабушке, внезапно ставшей меньше его на целую голову, к пыльной дороге и домам с аккуратными наличниками.