…Солнечный свет превращается в холодный свет фар. В нём двигаются тени – головы и руки мужчин…
– Отойди от ребёнка.
Кира не узнаёт мамин голос. Фары гаснут – вспыхивает солнце. Возвращается капель, запах нагретого полиэтилена и мокрого асфальта. Мама стоит возле угла палатки, сжимая в руках нож – даже не нож, а просто кусок металла, обмотанный изолентой – которым вскрывает тюки с товаром.
– Я сказала, отойди немедленно.
– Ты зачем кричишь?
Мужчина отступает от Киры и съёживается. Даже куртка уже не кажется такой яркой и красивой.
– Пошёл вон, извращенец. Катись отсюда, – и мама взрезает ножом воздух.
Мужчина уходит, не оглядываясь, и тогда из палаток разом высыпают разномастные тётки. Неужели, думает Кира, они всё слышали, но, спрятавшись в свои тряпки, сидели тихо?
– Ты молодец, но зря, – выступает тётка Лиза, которая торгует бельём. – Не знаешь, что ли, это брат Батоича?
– Плевать я хотела, – мама брезгливо отбрасывает нож, – пойдём, Кирюша.
Это последний день маминой работы на рынке.
… Фары подсвечивают снежную труху, которая сыплется с неба. Киношная резаная бумага, а не снег. Таксист за всё время не произнёс ни слова, и Кире это не нравится. Обычно её раздражает болтовня, но в этот раз не по себе сделалось именно от молчания.
Пусть бы президента и цены на нефть обсуждал, на здоровье. Ещё брат Батоича вспомнился, не к ночи будет помянут. Его, правда, подкараулили на трассе лет десять назад. Интересно, братки или папа какой-нибудь девчонки, которую он покатал на своей быстрой машине?
– Частного сектора совсем не осталось? – спрашивает Кира, чтобы нарушить молчание.
– Угу, – таксист угрюмо кивает.
– Я давно тут не бывала.
Молчание. Кира дёргает плечами в норковой шубке и прячет дорогой телефон поглубже в карман. Надо было папе позвонить, пусть бы встретил на своём ведре. Но таксист вдруг нарушает молчание, и она вздрагивает от неожиданности:
– За вашим кварталом целую улицу выстроили. Пронумеровали дома по-идиотски. Шиш разберёшь, где какая сторона, поле ещё посередине, чтоб его… Кто только прокладывает улицы эти! Посадить бы его за руль, да заставить в ночи круги наматывать…
Кира облегчённо выдыхает: вышел на режим, вроде бы нормальный.
– А рейсы? Вот вы откуда, из Питера прилетели? Ага. В четыре часа ночи. Кто такие рейсы придумывает, а? А я скажу – они. Чиновники. Которые жирные зады в креслах мозолят… – больше он не замолкает до самого дома.
…Лампочка в плафоне, похожем на стеклянную банку, горит над подъездом. Кира выходит из машины, и тотчас распахивается дверь – на пороге папа.