С этими словами она убежала на кухню, а я продолжила осматривать квартиру. В зале был старый облупившийся гарнитур, тёмные шторы, диван с продавленными пружинами, небольшой телевизор. На подоконниках цветы: фиалки и герань. Вообще было ощущение, что здесь живёт не молодая женщина тридцати с лишним лет, а старушка, которой уже наплевать и на обстановку и на себя. Гарнитур был весь забит книгами, разделёнными закладками, – вот здесь за порядком следили. Впрочем, фиалки и герань тоже чувствовали себя отменно: цвели почти неприлично.
Из зала была приоткрыта дверь в другую комнату, и я разрешила себе заглянуть: узкая опрятная кровать, гардероб, письменный стол, на котором стоял неожиданный для этой обстановки мощный жк-монитор и лежали аккуратные стопки тетрадей.
– Чай готов, – раздался голос Арины за спиной.
– Извините, – смутилась я. – Просто дверь была приоткрыта…
– Заглядывание в открытые двери равносильно чтению чужих писем, – без улыбки сказала она. – Прошу вас!
Арина указала на сервированный журнальный столик.
– Так какое у вас дело? Я, честно говоря, просто не понимаю…
Вместо ответа я протянула ей журнал, открытый на странице с интервью Баженова, и увидела, как она переменилась в лице. У неё, как у всех светловолосых, была нежная кожа, и она сразу покраснела.
– Прочитайте.
Арина начала читать, а я смотрела на неё и пыталась понять, что же увидел в ней восемнадцатилетний мальчик, до сих пор находившийся под её влиянием. Несмотря на тридцатишестилетний возраст, у неё было мало морщин, в основном в уголках глаз; красивые, совсем молодые губы, готовые к улыбке, небольшие ушки. Я увидела шрам над левой бровью, о котором говорил Григорий, и, переведя взгляд на её ступни, заметила кривой мизинец. Волосы её, забранные в обычный хвостик, отливали рыжиной.
Арина дочитала и подняла на меня голубые глаза, полные слёз. Она мигнула, и слёзы вылились наружу.
– Я не знаю, что сказать, – прошептала она. – Это так неожиданно… Я думала, он давно забыл обо мне, а он, оказывается, помнит всё…
– Вы вспоминаете его?
Она посмотрела на меня и сморгнула ещё раз.
– Я слежу за его успехами в бизнесе, знаю, что у него двое детей и замечательная жена, только я не предполагала, что он живёт без любви… Он был искренний и открытый мальчик, а сейчас у него такой угрюмый взгляд… А жена его, – вдруг спохватилась она. – Ведь она прочитает это всё и ей будет неприятно! Из-за вашего журнала их семейная жизнь пойдёт под откос!
– Нельзя пустить под откос то, чего нет. Это сложно назвать семьёй, они просто два друга, живущие вместе.