- Как тебя зовут, киска?
- Катя, - ответила он и тут же. - Можно, Катенька.
- Катенька, Катюша!.. - сказал я, глядя в её долгие, темно-карие, бойкие глаза, прикрытые черными бархатными ресницами и прикидывая уже, как совместить приятное с полезным...
- Анюта! - сердито, но изо всех сил стараясь погасить досаду улыбкой, крикнула она сейчас только вошедшей в гостиничный холл девушке. - Ты опять опаздываешь!
Та подошла - высокая блондинка с черными бровями и отрастающими темными прядями у корней волос, - легкомысленно сказала, разглядывая меня, словно жеребца на ярмарке.
- Да ладно тебе, будто сама всегда вовремя. А это кто? - бесцеремнно кивнула на меня.
- Анюта!
- Ну что Анюта, всю жизнь Анюта. Уже, значит, глаз положила? Или это твой?
- Анюта! - не зная что сказать, Катя покраснела от возмущения.
- Ее, её, - подтвердил, ухмыляясь, я. Меня позабавила сытая фамильярность Катиной сменщицы. - Ну, теперь ты свободна? - спросил Катю, и она обрадованно кивнула.
- Да, сейчас. Минутку, только переоденусь, - вскочила она.
Катя была в синем фирменном платьице и белом фартуке, с карманом на лоне.
- Могла бы и не переодеваться, - продолжал посмеиваться я. - Тебе идет быть школьницей.
- Подожди! - вспомнил он, когда Катя уже убегала. - Я сначала пройду в номер, который записан у вас за Куницыным младшим. Ты в курсе ночных событий? Ну, когда на него напали?
- Конечно, я же дежурила, - подтвердила она. - Прямо сейчас хотите? Я провожу.
- Вот, вот. Слушай, я ведь тоже там был, что-то я тебя не видел. Хотя ладно. Я в номере немного осмотрюсь, а ты пока переоденешься.
Лифт поднял нас на четвертый этаж и, хоть были мы одни, Катя тесно и соблазнительно прижималась ко мне, и эта её милая развязность была в удивительном противоречии с временами стыдливо мерцающими ресницами.
В номереян сразу забыл о девушке, едва она, подведя к двери, торопливо упорхнула, словно боясь, что я уйду не дождавшись её.
В спальне, куда я направился прежде всего, я быстро нашел пулевые отверствия в матрасе. Белье успели заменить, и я представил себе реакцию горничных, обнаруживших семь аккуратных дырочек, которые можно было бы зачесть в счет моли, если бы белье изготавливалось из шерсти.
Оперативники, особенно не церемонясь, расширили входные отверствия пуль, просто разорвав полосатую ткань и вату. Следы от пуль позволили мне сделать вывод, что в парня стреляли наверняка. . Ну и ладно.
До прихода Кати я изучил обстановку, стены и пол, но ничего, что могло бы меня заинтересовать не нашел.
В номер вспорхнула преображенная Катя, радостно потянувшаяся мне, но остановилась в метре, начав поправлять прическу, которая, конечно же, была в порядке. На Кате было что-то надето... ну, юбка, кофточка, однако, текстильная промышленность не очень-то выиграла на ней, поэтому, когда Катенька поправляла свои вьющиеся локоны, содержимое её где-то прятавшегося бюстгалтера едва не вывалилось к ногам моим. Содержимое оказалось округлым, соблазнительным и загорелым, из чего можно было заключить, что владелица сего великолепия загорала, вероятно, в туземной наготе. Я тут же спросил её об этом и получил подтверждение.