Но в обеденное время одного из будних дней перед триумфальными воротами завороженно притормозил наш Робинзон.
Всегда рассеянный из-за глубочайшего погружения в себя, он с интересом глядел на недостроенные ворота и, видимо, что-то высчитывал в уме. То он характерно разводил руки в стороны, то обе как-то странно и одновременно выворачивал, при этом наклоняясь. И снова что-то прикидывал в уме, и опять смотрел на ворота сквозь прицел из раздвинутых двух пальцев.
В итоге Робинзон удовлетворился своей работой, это по его настроению стало заметно, и, повеселев, посоветовал солдатику:
– Сынок! Ты рядом с этой колонной не стой! Это весьма опасно!
Тот случай, пожалуй, не перешёл бы в легенду, но ворота в тот же день рухнули всей своей монументальной красотой. И действительно едва не придавили солдатика, который, несмотря на участие в его судьбе Робинзона, никуда со своего поста уйти не имел права.
И всё же в курсантской среде Робинзон был знаменит другим пристрастием. По субботам после обеда он всегда являлся к нам в казарму. Разумеется, до тех пор, пока его сопромат был для нас актуален, то есть, вплоть до экзамена.
Читателям, прежде всего, следует узнать, что странный наш Робинзон даже летом не снимал своего заношенного драпового пальто неизвестного цвета. И всегда носил меховую шапку, многое повидавшую. Если по-хорошему, то её следовало выкинуть еще до войны. Впрочем, у меня это сорвалось напрасно.
Перемену своего наряда Робинзон допускал лишь в дни чрезвычайной жары, и сразу утрачивал столь привычную свою оригинальность.
Так вот, каждую субботу, когда курсанты в превосходном настроении ускоренно собирались в увольнение, которого тягостно ждали всю неделю, мимо дневального, вежливо с ним расшаркавшись, в казарму заходил Робинзон. Он без объяснений проходил в Ленинскую комнату, где садился за стол, заваленный подшивками газет, и начинал ждать, ни на что не отвлекаясь. Пальто и даже шапку он не снимал, поскольку необходимости в том не видел.
Робинзон просто неподвижно сидел, глядя в одну точку, громко вздыхал и ждал. Он ждал курсантов, которые должны явиться к нему на консультацию, чтобы облегчить себе жизнь. Чтобы им не приходилось искать Робинзона на кафедре. «А вдруг их не отпустят?!» Задолжников, как предполагал Робинзон, судя по выдающимся успехам нашего курса в сопромате, должно набраться немало.
«Они же просто не могут теперь не заинтересоваться! – наверное, прикидывал Робинзон. – И не могут не понимать важности сопромата в своей дальнейшей жизни!»
Однако курсанты важность сопромата по субботам недопонимали.