Никакой реакции. Схватил свое и доволен.
— Лёня, ну, сделай что-нибудь, раздавит! — возмутилась Эля.
Леонид Игоревич помог освободиться.
— Ты как? — взволнованно спросила она, видя, как я прикрыла глаза на несколько секунд, пытаясь совладать с головокружением.
— В порядке… — глубоко вдохнула-выдохнула, стало легче.
— Пусть проспится, сам дорогу в спальню найдет, — говорит его отец. — Не ложись с ним. Тяжелый… зараза…
— Давай, провожу тебя, — Эля взяла меня под локоть. — Если что, зови.
Больше не стала спорить. Ведь придавит во сне, даже не почувствует сопротивлений и попыток оттолкнуть.
Где-то утром ощутила, как кровать рядом со мной прогнулась, а руки, нежно и бережно, обняли меня. Продолжили спать уже вместе. А у кого-то ожидается трудный день… с похмелья…
Я встала самой первой. И решила, хозяйка дома будет не сильно против моей помощи с завтраком.
Совсем не заметила, как появился отец Матвея. И своим внезапным вопросом заставил испуганно вздрогнуть.
— Ты была замужем?
Резко обернулась, смахнув нож, тот звонко ударился об пол.
— Сын сказал… Правда, не очень понял, как вы вообще познакомились, — Леонид Игоревич присел за стол.
— Да, была… — мне не нравилось направление разговора. Хотя внутренне расслабилась от того, что Матвей не стал говорить об унизительном положении, в котором оказалась, и наших странных отношениях, основанных на сексе… И неважно, как судьба сложилась в итоге… Вспоминать не хочу, и рассказывать — тем более.
— Не одобряю этого, выходит: раз ушла от одного мужа, значит, можешь предать другого, — твердо произнес он.
— Все не так… э…
«Что же ответить?» — думай, думай, думай…
— Захотелось хорошей жизни? Что тобой двигало? Любишь ли сына? — посыпались вопросы, а я не могу вымолвить ни слова…
* * *
Матвей
Я проснулся от оживленных разговоров, звучащих в квартире… Но тон какой-то неправильный, с наездом, что ли…
Едва подняв голову с подушки, ощутил, как боль прострелила виски. Это надо же так напиться… Фу… Самому противно. А во рту «как будто сто коней и все по-разному».
«Отец возмущается? Какого…» — вчера он пытался выведать всю информацию о Насте, после того, как сам рассказал историю о «типа расставании и разводе». Пятнадцать лет скрывать от меня! Впрочем, если им так удобнее — без разницы. Сейчас они хотят съехаться обратно.
Удивительно, что помню подробности, после такого количества выпитого? Надо умыться срочно.
Встаю и плетусь на шум.
Отец наезжает на Настю, засыпая обвинительными вопросами, мама ее защищает, не позволяет приблизиться и говорит, чтобы отстал…
— Вы охренели?! — кричу, обращая на себя внимание. Потом надвигаюсь на растерянную Конфетку и прячу в своих объятиях. Она благодарно прижимается и готова расплакаться. — Что тут происходит?