Как-то незаметно, мы переместились в горизонтальное положение, а его руки собственнически пробрались под одежду, но коснувшись моих бедер, вызвали боль… Матвей одернул край юбки и, увидев отпечатки пальцев, расстроено покачал головой.
— Насть…
— Пройдет, — приложила ладонь к губам любимого, не желая слушать очередные раскаяния из-за моей кожи. — Не говори ничего.
Он встал, поправляя рубашку.
— Все-таки я неисправимый идиот…
— Перестань…
И если бы не звонок телефона, наверное, еще долго распылялся на тему своей неразумности в отношении меня, когда теряет контроль. Не знаю, хорошо иль плохо, но такая реакция граничит с одержимостью…
— Да?… — ответил, бросив взгляд на экран. — Ты вовремя позвонил… Хотел попросить у тебя во временное пользование пару надежных ребят… На твой выбор, главное — толковые… У тебя что? … О-о-о… Отличные новости… И когда? … Понял… Давай, вечером в «Парадиз» подъезжай… Увидимся.
Отключился и взглянул на меня.
— Это Андрей? — интересуюсь. Подхожу к нему и массирую напряженные плечи, пока он сидит на офисном стуле.
— Да. Только не спрашивай, о чем говорили. Больше тебя эти проблемы не коснутся.
Я не собиралась лезть с вопросами, подробности не нужны. Хватило общения с бывшим мужем надолго…
Матвей развернулся ко мне лицом. И так осторожно обнял.
— Теперь в крайности будешь впадать? — трогаю колючие щеки. Утром торопились покинуть отель, и он не успел побриться. Хотя лично мне нравится ощущать обжигающие от щетины поцелуи на коже.
— О чем ты?
— Вот, о чем, — беру его руки и плотнее сжимаю вокруг себя. — Я не хрупкая ваза, не сломаюсь. Несколько синяков — ерунда.
— Ты нежный цветок, требующий особого ухода. И это не ерунда, Насть. Когда дело касается тебя, мой мозг отключается.
— Я скажу, если сделаешь больно, — присаживаюсь к нему на колени.
— Точно не станешь молчать?
— Нет… — шепчу на ухо. — Люблю тебя разным: ласковым, грубым, неистовым, страстным… и… только моим…
— Уф… У меня от твоих слов встает… Ты решила соблазнить? Что тебя привлекает больше: диван или стол? Может, этот удобный стул? Здесь все желает потерять девственность… Их еще ни разу не использовали для столь приятных целей, — говорит, а сам улыбается.
— Смеешься надо мной? — от его баритона по телу пробегает дрожь.
— Ни в коем случае, — гладит пальцем мои губы. — Мы обязательно попробуем, только не сейчас…
Он хотел поцеловать, но нас прерывали:
— Матвей Леонидович? — голос секретарши по селектору.
— Да, Марина, — отвечает ей, не выпуская меня из объятий.
— Вы сказали не беспокоить… — неуверенно начинает она.