***
У меня здесь пока нет собственной машины, поэтому папа везет нас всех домой на пыльной, побитой «Тойота Фораннер», которая у него с тех пор, как я училась в средней школе. По общему признанию, эта штука все еще работала идеально, так что у него не было причин заменять ее. К тому же папа равнодушен к новым технологиям, новым машинам, всему новому. Если это означало, что ему придется научиться ориентироваться в какой-то новой системе или программном обеспечении, то он не принимал в этом никакого участия. Нет, если только в этом не было крайней необходимости.
Я сижу на заднем сиденье позади мамы, проезжая по заученному маршруту обратно к дому — маршруту настолько знакомому и заученному наизусть, что дома и сады, мимо которых мы проезжаем, кажется, были здесь с незапамятных времен, ничего никогда не менялось, ничего никогда не развивалось и не росло, и внезапно чувствую себя плывущей по течению. Такой была моя жизнь пятнадцать лет назад. Да, ежедневная ласковая перепалка между мамой и папой за завтраком, дает мне почувствовать себя в безопасности и тепле, но весь этот ритуал — работа в ресторане, сон на двуспальной кровати, которую мама купила мне на двенадцатый день рождения, покупки в магазине «Сбереги и взвесь» и утренняя доставка газеты для Миссис Фримен по пути, как я делала с тех пор, как она перенесла операцию по замене тазобедренного сустава в две тысячи третьем году — все это кажется подавляющим до такой степени, что чувствую, что не могу дышать.
Закрываю глаза и мысленно прокручиваю оставшуюся часть пути домой, точно зная, когда машина накренится и повернет влево или вправо. Точно зная, когда мы свернем на нашу улицу и на нашу подъездную дорожку.
— Джордж, кажется, мы пропустили еще одну посылку, — говорит мама, выходя из машины.
Конечно же, к входной двери приклеена наклейка «Юнайтед Парсел Сервис» «Извините, мы не застали вас», нижняя половина которой трепещет на ветру.
— Это, наверное, мои новые рыболовные снасти, — говорит папа, оглядываясь на меня через плечо и шевеля бровями.
Он любит свою рыбалку почти так же сильно, как любит маму. Однако его навязчивая идея каждое утро вставать ни свет ни заря и стоять на пирсе сводит маму с ума. Она не видит смысла в том, чтобы часами сидеть там, ждать, тратить время (а ее понимании) на то, чтобы ловить рыбу, которую он даже не мог принести домой, почистить и съесть, потому что вода недостаточно чистая. Папе доставляет невероятное удовольствие заводить ее рассказами о том, что он купил новую катушку или новый набор поплавков.